Три юных пажа

Они дружили давно и знали друг о друге практически все, Лутовкин, Корнеев, Никифоров. В школьные годы это была супертайная организация «ЛУКОН», у которой имелась даже своя резиновая печать, на ней был вырезан трехглавый дракон. Тогда Лутовкин мечтал о солидной научной работе с телохранителями, двойниками, персональным шофером и засекреченной дачей. Олегу от жизни нужны были деньги, много денег. И женщины, тоже много. А Севе Корнееву требовалась одна лишь вселенская слава, причем он соглашался и на посмертную. Жизнь выправила эти наметки с присущим ей стихийным юмором. Время засекреченных дач отошло, деньги потеряли заключенный в них смысл, слава стала чем-то постыдным… к тому же, по убеждению Лутовкина, Сева искал славы где-то не там: победовавши учителем и корректором, он работал в литературном музее, а сколько славы это приносит — догадаться нетрудно. Правда, в свободное время Сева писал книгу. Именно поэтому его сегодняшний приход застал Лутовкина врасплох: по субботам-воскресеньям Сева обычно работал в читальном зале. Нет, не работал, а работал: этот глагол в применении к своей книге Сева произносил с особой застенчивой твердостью.

— Остекленелый ты, — сказал Сева. — Неприятности?

Сквозь очки на Лутовкина смотрели его светло-карие девичьи глаза.

— Так, настроения нет, — ответил Лутовкин и отвернулся.

— Что-то не нравится мне у тебя, — сказал Сева. — Розги на столе, рефлексией попахивает…

— Рефлексией? — переспросил Лутовкин и покосился на угол, где стояла бутылка. Она была вся на виду. — А, рефлексией…

В мыслях прокляв всё на свете, он деланно зевнул.

— Не притворяйся, — сказал Сева, глядя ему в лицо. — Один, и рубаху надел такую трагическую… Уж не стреляться ли надумал?

— Еще чего, — буркнул Лутовкин. — Городишь ерунду.

— Не ерунду, — возразил Сева.

И принялся оглядывать оголенные стены. Очки его с любопытством блестели. Лутовкин забеспокоился: отсутствие даров природы бросалось в глаза. Сам мысля исключительно левым (рассудочным) полушарием, Лутовкин высоко ценил способность правого (интуитивного) делать выводы на основании неполной информации. А Сева был человеком интуитивного склада. При всем своем простодушии порою он высказывал мудрые догадки, которые потом подтверждались. И если он говорил о ком-нибудь «дрянь человек», рано или поздно этот человек проявлял себя дрянью. Сейчас Лутовкин видел, правое полушарие работало вовсю: Сева как бы принюхивался к разгадке. Надо было что-то предпринимать.

— Стреляться я не привык, — сказал он, пытаясь сбить Севу со следа. — Это для тех, кто себя больше жизни любит. А я наоборот: жизнь люблю, а себя не ставлю ни в грош.

— Это у тебя что-то новенькое, — продолжая осматривать комнату, без всякого интереса сказал Сева.

— Дурак я, Сева, ты понимаешь, дурак, — заторопился Лутовкин. — Не в том, конечно, смысле, что глупый, а в том, что всё понимаю. Наукой точно установлено, что всё понятно только дуракам. Я всё понимаю и за себя, и за тебя, а вот ты ни хрена не понимаешь. Оттого ты и умный такой.

Блестящую эту тираду Сева тоже пропустил мимо ушей. Школьники, по-видимому, не раз заговаривали ему зубы, и Сева привык смотреть в корень.

— С Надеждой разругался, — сказал он уверенно.

Это было выше человеческих сил. Не выдержав, Лутовкин вскочил, заложил руки за спину, отошел к окну и, встав спиною к Севе, принялся покачиваться на мысках.

— Ладно, старик, — проговорил Сева, — не дергайся. Я тебя не покину.

Чувствуя, как по спине ходят мурашки ненависти, Лутовкин услышал звон стекла, бульканье жидкости.

— Извини, я тут распоряжусь, — говорил, наливая коньяк, Сева. — Тебе многовато.

Пауза.

— Ну, за женщину твою, — сказал Сева. — Ты знаешь, как я к ней отношусь.