Три интервью с Владимиром Дудинцевым

А дальше случилось совсем уж непредвиденное. Вообще, должен отметить, что, когда политические события достигают своей высшей остроты, особенно свирепствует случайность. Непознаваемая закономерность, и от государственных деятелей а такие моменты требуется повышен. наг бдительность и осторожность (это, если хотите, тактическая рекомендация). В моем же случае произошло вот что: умер директор Гослитиздата Котов И до назначения преемника выход романа приостановили. За это время блокноты были пущены в ход, началась дикая реакция на события в ЦДЛ. Роман запретили. Был наказан и Симонов Вот к чему привела выходка крыловского медведя, из лучших вроде бы побуждений убившего комара на лбу пустынника при помощи булыжника. Нельзя быть медведем, когда вторгаешься в область политики, тем более во времена острейших общественных катаклизмов.

-- И после печальной истории с "Не хлебом единым" вы "залегли на дно"?

-- Я не считаю эту позицию позорной...

-- Я тоже. Но хочу понять. почему вы ее выбрали.

-- Такая манера поведения вызвана специфической структурой моей души, если хотите -- детской структурой. Я ухожу не от политики, а от напрасных криков и жертв. Прошу меня правильно понять: я себе совершенно не нужен Если моя детская душа, автоматически работая, предостерегает от участия в "драке" или наоборот -- толкает меня в гущу свалки, то речь идет о моем общественном взгляде. Когда ты выступаешь, нужно иметь твердую уверенность, что твой поступок принесет пользу.

Мои противники во время бесчисленных проработок вызывали меня на резкий ответ. Поддался на провокацию я только один раз. Вышел на трибуну на пленуме СП и стал рассказывать, почему я написал "Не хлебом единым". Как я лежал в окопе, а надо мной летали штук сорок, по-моему, наших самолетов и два немецких, как немцы одного за другим сбивали наших летчиков, как родился во мне вопрос: почему такое побоище при явном численном преимуществе советских самолетов могло случиться?.. И я постоянно искал ответ, собирая материал для романа. Вот такую историю я рассказал на пленуме и получил гром аплодисментов. Это вызвало реакцию президиума, он вынужден был объявить перерыв.

На следующий день заседание возобновилось, меня терзали ужасно, и я впервые в жизни потерял сознание... А вообще, я предпочитаю зря не болтать, говорю только тогда, когда мои мысли будут напечатаны или услышаны в большой аудитории, чтобы овчинка стоила выделки, в противном случае -- молчу.

Так что не могу сказать, что был большим героем, и все-таки я благодарен предкам за то, что они сложили свои моральные качества в "общий кошелек" и передали его мне по наследству именно в таком виде. Признаюсь, мне хочется, как дитяти, иметь блестящие игрушки -- автомобиль, хороший спиннинг... Но никогда эти желания не становились движущей пружиной моих поступков. До сих пор я с огромным любопытством отношусь ко всему происходящему вокруг, и во мне рождаются какие-то нравственные оценки того или иного явления. Если бог пошлет мне третий роман, то, может быть, удастся сказать что-то важное и нужное людям. Я, во всяком случае, очень на это рассчитываю...

Владимир Дудинцев. Цвет наших одежд

Литературная газета, 17.08.1988.

-- Владимир Дмитриевич, я читала и слышала много ваших выступлений. Помню и недавнюю встречу в Союзе писателей. Вы говорили об интеллигенции, о ее особой, незаменимой роли в духовной жизни общества, о ее способности "намагничивать" людей, о преемственности в культуре, обеспечивающей идентичность и неразрывность духовного развития. Многое осталось тогда за рамками разговора, в частности один из основных для интеллигенции вопросов: как сочетать свободу мысли и поступка с ответственностью перед обществом -- с одной стороны, и с определенными социально-политическими нормативами -- с другой?

-- В вашем вопросе главное слово -- "свобода". А что такое свобода? "Осознанная необходимость"? Я этого определения не принимаю. Я хочу быть свободным и потому той необходимости, которая мне навязывается, чаще всего силой, сопротивляюсь. Какая же это свобода? У меня другое понятие свободы. Есть свобода как обстоятельство, и есть свобода как качество личности. В опере князь Игорь просит: "О, дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить...". А не дадите -- не искуплю. Вот свобода как обстоятельство. А свобода как качество коренится внутри нас. Эго та свобода, когда, имея определенные взгляды, я считаю необходимым придерживаться их, несмотря ни на какие обстоятельства несвободы, то есть даже умереть, но не поступиться ими. Настоящий интеллигент -- это человек качественно, внутренне свободный, и это есть перовая, главная черта интеллигентности.

-- Но тогда интеллигентный человек вынужден довольно часто вступать в конфликт с окружающими? Обстоятельства редко располагают к вольному полету.

-- Констатирую: чай пить на даче интеллигентному человеку остается только в мечтах!