Три яхты

— Да в этом виноват, сударь, не я, — возразил Джемс, делая кислую рожу.

— Не ты? Как не ты?.. А кто сказал, что повар трезв?

— Да он притворился совершенно трезвым, сударь.

— Хорошо, хорошо; мистер Томкинс, в случае, если я забуду, потрудитесь внести в ваш утренний рапорт и о котле с соленой водой. Негодяй! Нарушил порядок службы, регулярность моей жизни, оставил меня только с шестнадцатью стаканами… Но мы обстоятельно рассмотрим это завтра; я недаром был первым лейтенантом двадцать лет; я его заставлю выпить весь котел грога с соленой водой, вот и все. Покойной ночи, господа. И смотреть вперед хорошенько… — продолжал лейтенант строгим голосом. — Слышите ли, мистер Смит?.. Этот беспорядок случился во время вахты!

— Слышу, лейтенант, — проворчал Смит. — Но моя вахта уже прошла.

— В таком случае вы простоите на палубе и следующую вахту, — сказал Эппльбой, который был сильно не в духе. — Мистер Томкинс, дайте мне знать, как только рассветет. Бой, приготовь койку… Морской воды подали мне к грогу, мошенники! Но хорошо, мы подумаем об этом завтра.

Эппльбой пошел спать, Томкинс и Смит также отправились по своим каютам. Смиту вовсе не хотелось стоять следующую вахту за то, что повар был пьян и вскипятил морскую воду. Что же касается истории, случившейся в девяносто третьем или четвертом году, я бы рассказал ее моим читателям, если бы знал, но я боюсь, что эта любопытная история никогда не дойдет до потомства.

На следующее утро Томкинс, как обыкновенно, забыл донести своему начальнику о поваре, о кадушке с маслом и о котле с соленой водой; а Эппльбой вспомнил об этом только на третий день, когда гнев его уже давно укротился. На рассвете лейтенант вышел па палубу, протирая свои серые глаза и стараясь проникнуть взором сквозь утренний туман. Свежий отрадный ветерок развевал его седые волосы и прохлаждал его пылающий нос.

Таможенный тендер, которому имя было «Проворный», снялся с якоря и с попутным ветром направил путь к Ниддльсову проходу.

III. Третья яхта

Были ли вы когда-нибудь в Сен-Мало? Если были, то поздравляю вас, а если будете, то советую выбраться из этой проклятой ямы как можно скорее. Наказание, видеть какой-нибудь французский порт! Ни один не стоит этого труда. Правда, они сделали одну или две искусственные гавани, но и тут нет ничего достойного глаз человеческих. Ни входить, ни выходить во всякое время нельзя ни в какой французский порт. То, что французы называют гаванями, просто гадкие тесные ямы, куда можно проникнуть только при известных ветрах и с помощью течений; ямы, окруженные грудами нечистот, кабаками и рыбными торговками. Они годятся для одних только смогглеров.

Собачья яма, называемая французами «прекрасным портом Сен-Мало», имеет, однако ж, довольно приятные окрестности, но моряку тут смотреть совершенно нечего. Создал же Бог такую страну, где честному моряку дают пить кислые чернила, называемые «бордосским вином», и есть какую-нибудь мерзость, до того замаскированную приправами, соусами и прочими ухищрениями кухни, что ты никак не определишь, к какому роду птиц, рыб и четвероногих принадлежит то, чем начиняешь свой желудок! Во Франции, за исключением Парижа, едят всякую дрянь, разумеется, всегда под пышными названиями, и, пожалуй, подадут тебе голову обезьяны, умершей от оспы, назвав ее «Singe a la petite verole». О комфорте и чистоте там не имеют никакого понятия, и то, что они называют la belle France — самая грязная и оборванная земля на всем протяжении западного берега материка, исключая, быть может, одну Испанию. Их роскошь почиталась бы в Англии нищетой. Напрасно говорят, что жизнь во Франции гораздо дешевле, чем на Британских островах; она дешевле только в том отношении, что там нельзя достать и половины тех предметов удобства и роскоши, в которых вы не в силах отказать себе в Англии; но попробуйте жить во Франции так же, как вы живете в британском городе, есть такую же здоровую и отличную пищу, как в Англии, пить образцовые вина, созревшие под полуденным солнцем, и вы увидите, что это обойдется вам несравненно дороже. Сидите дома, я вам советую. Земля, в которой нет ни одного хорошего трактира, не стоит того, чтобы по ней путешествовать.