Три грации на обочине

Росприроднадзор вскрыл себе вены ночью, где-то добыл бритву. А замначальника УВД просто повесился. Сам. Сильно нервничал, когда ему рассказывали про очередную нелепую смерть, нервы сдали…

* * *

Когда утром в парке, засыпанном снегом, Павел поведал Феликсу о последнем ушедшем в мир иной фигуранте, тот, поставив руки на пояс, качал головой, усмехаясь:

– Не верю, нет… Это заказуха. Но кто…

– Хочешь расследование провести? – поддел его Павел.

– Еще чего! Заслужили. Но мы теперь не узнаем, сколько на самом деле они загубили девчонок. Будем считать, карма их настигла. Настя! Ну, что там?

Настя стояла у скамейки и ковырялась в кроссовке. Она подняла плечи, мол, не понимаю, когда Феликс подошел к ней, доложила:

– Что-то мешает, не могу понять…

Он забрал у нее кроссовок и стал прощупывать стельку. Павел решил, что его помощь может пригодиться, и пошел к ребятам, в это время раздался крик:

– Ребята! Павел!

К ним бежала женщина, а впереди неслась… Грета! Да это же Тамара! Она была в отъезде около двух месяцев, лечила дочь за границей, Павел предупредил ребят, гладя виляющую обрубком хвоста собаку:

– Наверное, не стоит ей сейчас говорить о смерти мужа.

– Не думаю, что это сильно огорчит ее, – возразил Феликс. – На развод она подала до отъезда. Здравствуйте, Тамара.

– Здравствуйте, – улыбалась та. – Как я рада вас видеть. Ну, Павла ожидала здесь увидеть, а вы как?..

– Нас уговорил Павел Игоревич бегать с ним, – сказала Настя.

– А что у вас случилось? – поинтересовалась Тамара.

– Кажется, кроссовок треснул под стелькой, а она припаяна намертво, – вздохнул Феликс. – Держи, жена, как-нибудь до машины и квартиры дойдешь, пока подошва полностью не треснула. Бег отменяется, чему я лично рад.

– В таком случае пойдемте ко мне? На чай? – предложила Тамара. – И подберем кроссовки Настеньке, у нас их много. Заодно Аню мою порадуете, ей необходимо общение, хорошие люди, положительные эмоции.

Почему бы нет? Сегодня выходной у всех – так удачно сложилось. Феликс предложил на машине проехать, да никто не захотел, погода ведь отличная, к тому же идти недалеко. По дороге поинтересовались, как здоровье Анечки.

– Лучше, – ответила Тамара. – Она ходит, учится говорить… Врачи во всех клиниках, в Москве в частности, удивляются даже этому результату. Мозг как будто начинает заново работать, это чудо. А всего-то один укол…

Но грустили недолго, настоящее лучше прошлого, а потому по дороге болтали, наперебой делились впечатлениями и смеялись без повода.

– Вы больше не думаете о работе? – спросил Павел.

– Что вы! Обязательно пойду работать, Аня уже сама справляется с бытом, может обходиться без посторонней помощи. А работа – это общение, дело, нельзя все время сидеть в четырех стенах.

Только Феликс иногда сосредотачивался на своих мыслях, недалеко от дома Тамары проворчал под нос:

– Нет, мне интересно, кто заказал… Майер! Кто ж еще! «Случайности» стоят больших денег, а у Майера они есть…

– Феликс… – дернула его за руку прихрамывающая Настя.

– Что, моя хромоножка? – улыбнулся он ей.

– Идешь, бубнишь, мы отстали. Ай!.. Ты что делаешь!

Нежданно-негаданно Феликс молниеносно забросил ее на плечо и рванул вперед, пообещав:

– Молчи, жена! Сейчас догоним!

* * *

Этим же утром, но в другом парке, Георгий Дмитриевич шел по центральной аллее с баулом в руках. Дойдя до фонтана, в котором, воды нет и не будет до весны, он свернул на другую аллею, вдоль нее по обеим сторонам росли пышные елки. На скамейке сидел мужчина в темных очках, некоторые люди не выносят яркости снега, их и зимой можно увидеть в солнцезащитных очках. Георгий Дмитриевич присел рядом с ним и поставил баул у ног мужчины, немного передохнув, сказал:

– Вот, я принес остаток. Это все, что у меня есть.

Мужчина наклонился, расстегнул молнию на бауле и:

– Тут слишком много.

– Мне присылали фотографии, как условились. Я обещал не обидеть, если буду доволен работой. Итак, работой я доволен. Забирайте. Мне уже ничего не нужно.

– Не стоят они столько, – сказал мужчина.

Несколько пачек денег мужчина рассовал по карманам и, попрощавшись, ушел, оставив баул. А Георгий Дмитриевич озадачился – что делать с оставшимися деньгами? Он продал квартиру и мебель, раздал то, что нельзя было продать, у него осталась только машина. Делать нечего, взяв полегчавший баул, он побрел к выходу, придумав, куда пристроить деньги с пользой. Кто нуждается в первую очередь? Конечно, больные люди. Он поехал в больницу, в которой лежала Медея, отдал в кардиологическое отделение на ремонт и помощь малоимущим, пообещал проверить.

Потом Георгий Дмитриевич приехал на кладбище, долго сидел у могил своих женщин, он прощался с ними. Жить дальше в квартире и видеть в каждом углу дочь и жену не хотел и не мог. Не мог позволить себе удобства, покой, сытость без них, это же несправедливо. Поэтому после кладбища, уже в машине, выпил из термоса горячего чаю и поехал… Куда? Никуда. У него не было цели. Просто ехал по прямой. Он выехал из города и снова: прямо… прямо… прямо…