Три девицы под окном

Оказывается, фото Полины Кочетковой (правда, одна лишь Рита знала, как её зовут – для остальных пользователей фейсбука это была просто симпатичная безымянная девушка из СССР) собрало много тысяч лайков и сотни репостов. Немудрено – «русская Олимпиада» была нынче актуальной, трендовой темой, поскольку в Сочи только что завершились Зимние Олимпийские игры.

Автором оказался некий Мануэль Рамос. Место проживания – Валенсия. Это, конечно же, ни о чём Рите не сказало. Рассмотрение его аватарки тоже ни к чему не привело – она не знала этого белозубого загорелого красавца с шапкой смоляных кудрей, ямочкой на щеке и мускулистыми руками. Он, впрочем, был не так уж и молод – во всяком случае, явно сильно за пятьдесят.

Поколебавшись ещё несколько минут, Рита принялась строчить ему личное сообщение, отчаянно волнуясь и мешая английские слова с испанскими. Испанским она владела довольно прилично, благодаря тому же фламенко (пришлось в своё время переводить кучу танцевально-профессиональных статей с языка оригинала). Во всяком случае, могла поддержать самый простой разговор и составить несколько предложений на отвлечённые темы.

Можно было, конечно, сразу написать матери и полюбопытствовать у неё, не помнит ли она, кто её снимал. Но Рите ужасно не хотелось с ней связываться. Да и помнит ли она всех, кому за всю жизнь позировала? С её-то ветром в голове…

«Простите меня за беспокойство, – написала она Мануэлю, – но мне крайне важно узнать, кто автор фотографии с московской олимпиады. Это не праздное любопытство. Я, в некотором роде, человек заинтересованный, потому что прихожусь этой особе родной и единственной дочерью…»

Похоже, Мануэля в данный момент не было онлайн. Рита подождала минут пятнадцать и, разочарованно вздохнув, закрыла ноутбук. Однако, пора было ехать на танцы. Она и сама не знала, почему так разволновалась из-за своей находки. Что даст ей ответ, если он, конечно, вообще будет? Что она хочет узнать?..

В кухне угрожающе заскрипела дверца буфета.

– Цыц, – бросила Рита беззлобно. – Угомонись!

Дверь заскрипела ещё сильнее. За эти годы у них с барабашкой установилась своеобразная дипломатия. Иногда неделями всё было тихо, Риту не тревожили ночные подозрительные шорохи и звуки, не вспыхивал сам собой свет и никто не буравил спину тяжёлым потусторонним взглядом. Но иногда это существо как с цепи срывалось. «Может, оно – дух женщины? – размышляла иногда Рита. – Тогда понятны все эти вспышки и откаты… совсем как наша современница во время ПМС».

Оно активно выражало своё одобрение или неодобрение действиям Риты. Более того, оно даже имело собственные предпочтения относительно её подруг и друзей! К примеру, отчего-то категорически невзлюбило Асю. Стоило ей прийти в гости (а после переезда в Питер эти визиты стали довольно частыми), как тут же начинали падать предметы, заедать дверные задвижки, неожиданно выключаться вода в тот момент, когда она отправлялась помыть руки… А однажды со стены рухнула картина – как раз недалеко от того места, где Ася сидела. В конце концов, Рита стала встречаться с подругой на нейтральной территории – где-нибудь в кафе.

К тому же, полтергейст не одобрял Ритиных мужчин. Не то, чтобы их было слишком много… Но пару раз Рита пыталась завязать какие-то отношения. На стадии конфетно-букетного периода всё проходило вполне сносно, хоть, как со вздохом признавалась себе Рита, и без огонька, но стоило впервые привести избранника к себе домой… О, что тут начиналось!

Однажды кавалер, отправившись ночью в туалет, оказался запертым снаружи, и долго потом бушевал и дулся, думая, что это Рита его так по-глупенькому разыграла – а теперь ещё и принимает его за дурака, клянётся, что крепко спала и ничего подобного не делала… В общем, мужчины в её квартире как-то не приживались и не задерживались.

А к барабашке она постепенно притерпелась, привыкла – как привыкают к неприятному запаху, прекращая его замечать.

Когда она вернулась с танцев, в фейсбуке её ждало невероятно восторженное (ох уж эта испанская чувствительность!) письмо от Мануэля Рамоса. Продираясь сквозь многочисленные восклицания вроде «Dios!» и «increíblemente!«[8], Рита по кусочкам собрала воедино его воспоминания минувших лет.

Получилось примерно следующее: он действительно приезжал в СССР летом восьмидесятого, но не как турист, а в составе сборной по парусному спорту. Олимпийская регата стартовала в Таллине; испанцы Алехандро Абаскаль Гарсия и Мигель Ногер Кастелль завоевали золотую медаль в классе «Летучий голландец» (двухместный швертбот). Далее следовало невероятно эмоциональное лирическое отступление – многословная ода советскому яхтсмену Валентину Манкину, который первым в истории выиграл олимпийское «золото» в трёх разных классах парусного спорта – genial, brillantemente, inolvidable!..[9] А затем всех спортсменов повезли в Москву на экскурсию. И уже там, в столице, произошла эта судьбоносная встреча…