Три черные колдуньи

Жанна напялила кимоно, на кухне сунула нос в сковородку – мясо с макаронами уже остыло. Без Ганнибала ходила б голодной. Не разогревая, она выложила еду на тарелку, не ела, а глотала. В окно Жанна увидела Филиппа, бегущего по аллее к дому, недоуменно подняла плечи: а договорились встретиться вечером. Судя по его лицу, что-то случилось. Она кинулась в ванную причесаться, ведь за стол села, вопреки требованиям Эммы, лохматой. Слыша, как он ее зовет, откликнулась:

– Я в ванной, сейчас… – Заодно переоделась в домашнюю одежду, подкрасилась. Выйдя к нему, удивленно выговорила: – Привет. Что ты такой заполошный?

– Мама требует, чтоб мы приехали к ней.

– Требует? И меня? – Он кивнул. – А… зачем?

– Не объяснила. Но голос у нее был панический.

– Ну, раз требует… поехали. Только я переоденусь.

Мало сказать, что ее озадачило требование мамы-паникерши, знать бы причину паники, к чему готовиться. Уходя, она предупредила Ганнибала, крикнув:

– Ганнибал! Я еду к маме Филиппа.

В ответ ни гугу, но это не значит, что он не услышал. По дороге к машине Филипп недовольно проворчал:

– А ему зачем знать, куда ты едешь?

– Ревнуешь? – хмыкнула она. – Пардон, у нас деловая сделка, никак не больше.

– Чем занимается твой Ганнибал?

– Он не мой – это раз. Меня не интересует, чем он занимается, – это два.

– Извини, наверно, я привыкаю к тебе.

– Привычка, Филипп, как зараза, – садясь в машину, вещала Жанна. – От нее страдает половина населения планеты. Лучше не привыкай.

– Я тебе совсем не нравлюсь?

– Слушай, давай эту тему оставим на потом, а? Я не могу в двух направлениях мыслить. Какая-то мерзавка следила за мной, несправедливо обозвала шлюхой, меня это бесит.

– Я тоже думаю о ней, ну и о тебе немножко. Накопала?

Жанна догадалась, о чем он спросил, – о компромате на Вениамина.

– Пока чисто. Кстати! Твои бухгалтерские тома ревизор будет разбирать месяц, а я, уделяя им всего пару часов ночью, скоро слягу на больничную койку. Давай так: придумывай какой угодно предлог, но меня из бухгалтерии удали. Выдели комнату, и я буду рабочий день проводить за твоими бумажками.

– Сделаю.

Ирина Захаровна встретила сына и его подругу с траурной физиономией, будто только что прослушала заупокойную мессу. Она была не одна, с Гелой, у которой выражение личика не отличалось от маминого. Но, увидев Жанну, она выпрямила спину, в ее лице промелькнуло нечто похожее на азарт. Странно. Жанна переглянулась с Филиппом, не понимая, по какому поводу траур.

– Садитесь, – процедила Ирина Захаровна и просто ударила взглядом подругу сына.

Жанна заподозрила некий акт против нее, села в кресло напротив, не забыв красиво положить локти на подлокотники и поставить ноги. Краем глаза посмотрела на Филиппа: тот остался стоять, сунув руки в карманы джинсов и глядя с подозрением то на мать, то на Гелу. А мама нагнетала напряжение, не ставя в известность, зачем срочно потребовала их к себе. Глаза ее сузились, как у пантеры перед ответственным прыжком, если б она была покрыта шерстью, то шерсть явно встала бы дыбом. Без сомнения, бросок будет сделан на Жанну, а лучшая тактика среди хищников – спокойствие и только спокойствие. Мама втянула носом воздух и начала официозным тоном:

– Я специально пригласила вас обоих, чтоб не было недомолвок и поставить все точки. Жанна! – и замолчала.

Ого, как она произнесла ее имя! Жанна подумала, что начинается суд инквизиции. Интересно, какую казнь ей уготовили: костер, дыбу или плаху?

– Слушаю вас, – сказала она, закинув ногу на ногу, тем самым устраивая презентацию себя – независимой, гордой, готовой к любым выпадам. Если не считать внутреннего мандража от плохих предчувствий, Жанна великолепно справлялась с собой.

– Вчера поздно ночью я собралась лечь в постель, и вдруг мне позвонили, – приступила к оповещению причин, заставивших вызвать Филиппа и Жанну, Ирина Захаровна. – Это был женский голос, который мне незнаком. Она сказала, что вы, Жанна, девушка легкого поведения (драматическая пауза). Авантюристка (трагическая пауза). И воровка (обвинительная пауза). Сказала, что Филипп в опасности (разоблачительная пауза). Жанна, что это значит?

М-да… поганенько разворачиваются события. Она даже себе не может ответить на этот вопрос, но отвечать надо.

– Это значит, у меня есть недоброжелательница.

– А вам не кажется странным, что о вас (подчеркнула) так нелестно отзываются? – последовал следующий вопрос инквизитора-мамы.

Жанна ответила по принципу «краткость – сестра таланта»:

– Кажется.

– Все? – рявкнул Филипп.

– Когда ты вырастишь своего ребенка, поймешь меня, – с большой горечью заговорила Ирина Захаровна, но тон уже был другой, значительно мягче и страдальческий. – Ты не знаешь, кто эта девушка, откуда она, а сразу… жениться!

– Не говори в присутствии Жанны «эта», – процедил сын.

– Я всю ночь не спала! – обнажила клыки Ирина Захаровна. – Услышать такое! Мне, матери! Ты знаешь, какое сейчас время…

– Жанна, идем.