Три билета до Эдвенчер

На сей раз прав оказался Айвен. Мистер Кордаи сдержал слово: только ожил бледный свет зари, мы выступили в поход к таинственному озеру. На деревьях, окружавших нашу убогую хижину, мало-помалу пробуждались птицы и робкими голосами затягивали песнь во славу нового дня. Ко времени, когда солнце взошло, мы уже отшагали несколько миль по узкой, вьющейся тропинке, бежавшей среди зеленых рисовых полей и безмолвных оросительных каналов. В золоте новорожденной зари еще ярче и пестрее казался порхающий, щебечущий птичий калейдоскоп — от стайки голубых танагров, обитающих на маленьких низкорослых деревцах, окаймляющих поля. Гоняясь за насекомыми, они перепархивают с ветки на ветку и перекликаются тонкими пронзительными голосами. У этих птах ростом с воробья темно-синие крылья, а туловище покрыто оперением нежнейшего небесно-голубого цвета, какой только можно себе вообразить. На одном дереве я увидел трех голубых танагров в компании пяти болотных птиц — черных как смоль, с желтыми, как у одуванчика, головками.

Такая комбинация цветов этих двух различных видов птиц, кормившихся вместе, выглядит прямо-таки поразительной. Среди хрупких, зеленеющих всходов риса во множестве виднелись красногрудые трупиалы — похожие на дроздов птахи с удивительно яркой грудью. Взмывая ввысь при нашем появлении, они расцвечивали воздух, словно экзотические фейерверки. Но вот какая загадка птичьего мира не дает мне покоя — почему большинство здешних видов птиц имеют такую броскую окраску? Ведь, скажем, если вы увидите в Англии зеленого дятла где-нибудь на пригородной лужайке, он покажется вам яркой тропической птицей, а взгляните на него весной в дубовой роще, и вы удивитесь, как искусно сливается с листвой его яркое оперение. А посмотрите на разноцветного попугая — каким необыкновенным он кажется в клетке зоопарка, а подите-ка разглядите его в родном лесу! То же правило применимо к пернатым чуть ли не по всему свету, а вот в Гвиане большинство птиц словно и не подозревают о существовании такой формы защиты, как покровительственная окраска. Россыпи голубых танагров на фоне зеленой листвы выделяются так же, как Юнион-Джек[3] на фоне заснеженного поля; красногрудые трупиалы сияют вам яркими грудками, как крохотные светофоры, словно боятся, что вы их не заметите. Так и болотные птицы выделяются на зеленом фоне черно-желтыми силуэтами. Одного вида всех этих ярких птиц, суетливо кормящихся на фоне растительности, было бы достаточно, чтобы навлечь на них ястребов со всей округи. Я долго задумывался над столь беспечным поведением гвианских пернатых, но так и не нашел разгадки.

Но вот осталась позади блещущая сочными красками возделанная равнина, и нас поразила внезапная смена пейзажа. Взамен цветущей пышной зелени — небольшие кучки чахлых, опутанных мхом деревьев, окруженных пыльным, истрепанным ковром низенького кустарника. Но и такие места выглядели оазисами на фоне огромных безжизненных пространств песка, белых и мерцающих, словно выпавший снег. Да и сам песок был мелкий и белый, перемешанный с миллионами крохотных пластинок слюды, в которых, словно в миллионах алмазов, отражались лучи утреннего солнца. Незадолго до того, как мы достигли этой странной белой пустыни, Кордаи снял башмаки, и я теперь понял почему: босиком ему было легко и быстро скользить по сверкающему песку, словно на лыжах, тогда как Боб, Айвен и ваш покорный слуга едва поспевали за ним, по щиколотку увязая в песке, который предательски набивался нам в башмаки!