Три билета до Эдвенчер

И я поскакал к тому месту, где Фрэнсис затеял собеседование с муравьедом. Мое появление нимало не помешало ему: он меня попросту не заметил. По выражению его лица и яростным жестам я догадался, что он самым подробнейшим образом, как только позволяет его родной язык, поминает родословную муравьеда. Предмет его поношений бесстрастно взирал на него, тихонько пуская из носу пузыри. Но вот, истощив весь свой запас слов, Фрэнсис замолк и обратил на меня полный грусти взор.

– В чем дело, Фрэнсис? – спросил я участливо и страшно глупо, ибо все и без того было ясно. Фрэнсис перевел дух и излил на меня бурный поток слов. Я внимательно вслушивался, но мог разобрать одно только слово: "бубол". Оно явно что-то означало, но, как мне казалось, к делу никакого отношения не имело. Лишь через довольно продолжительное время я уловил, что именно предлагает Фрэнсис:

один из нас пусть останется при муравьеде, а двое отправятся на ферму – тут он указал на далекое пятнышко на горизонте – за этой совершенно необходимой нам вещью под названием "бубол". В надежде найти на ферме человека, сносно владеющего английским, я согласился с этим предложением и помог Фрэнсису оттащить муравьеда в тень под ближайшие кусты, а затем вернулся к Бобу.

– Придется тебе посторожить муравьеда, пока мы с Фрэнсисом будем добывать на ферме бубола, – сказал я.

– Это еще что такое? – изумленно спросил он.

– Понятия не имею. Наверное, какое-нибудь средство передвижения.

– Это твоя идея или Фрэнсис надумал?

– Фрэнсис. Он говорит, это единственный выход.

– Ладно. Но что такое бубол, в конце-то концов?

– Я не лингвист, мой милый. Наверное, что-нибудь вроде повозки. Во всяком случае на ферме должны быть люди, как-нибудь разберемся.

– Ну да, а я тем временем буду помирать от жажды, или муравьед выпустит из меня кишки, – с горечью отозвался Боб. – Лучше не придумаешь.

– Ерунда. Муравьед никуда не денется из мешка, а я захвачу тебе с фермы попить.

– Ну да, если ты вообще доберешься до фермы. Ты что, не понимаешь, что в своем нынешнем состоянии Фрэнсис вполне способен увести тебя за границу, в Бразилию, – так, прогуляться денька на четыре? Ну да ладно, уж видно, опять мне придется жертвовать собой ради твоего промысла.

Когда мы с Фрэнсисом тронулись в путь, он крикнул вдогонку:

– Не забывай, я приехал в Гвиану писать, а не сидеть нянькой при муравьедах, черт побери! Да не забудь привезти попить...

Как мы добрались до фермы, лучше не вспоминать. Лошадь Фрэнсиса неслась, не разбирая пути; моя, явно вообразив себе, что мы возвращаемся домой насовсем, старалась от нее не отставать. Казалось, нашей скачке не будет конца, но вот послышался лай собак, мы галопом влетели во двор и круто осадили перед длинным низким строением, совсем как останавливаются герои в ковбойских фильмах. Мне даже показалось, что вот сейчас я увижу вывеску с надписью "Салун Золотой Песок". Колоритный старик индеец поздоровался со мной по-испански. Я идиотски осклабился и прошел за ним под благословенную сень дома. На невысокой каменной кладке, выполнявшей роль стены, сидели два диковатого вида парня и красивая девушка; один из парней раздирал на полосы стебель сахарного тростника и бросал их трем голопузым ребятишкам, ползавшим по полу. Я уселся на низенькую деревянную скамейку, и вскоре девушка принесла мне чашку кофе; я пил кофе, а старик завел со мной длинную беседу на смеси английского и весьма посредственного испанского языков. Потом пришел Фрэнсис и повел меня в поле, на котором пасся самый обыкновенный здоровенный буйвол. Фрэнсис указал на него рукой и произнес:

– Бубол.

Я молча вернулся в дом и, пока буйвола седлали, выпил еще чашку кофе. Потом я попросил у старика бутылку воды для Боба, мы попрощались, вскочили на лошадей и выехали за ворота.

– Где же буйвол? – спросил я у Фрэнсиса.

Он махнул рукой в пространство, и я увидел скачущего по саванне буйвола. На нем восседала жена Фрэнсиса. Ее длинные черные волосы развевались по ветру, и издали она была очень похожа на черноволосую леди Годиву.