Три билета до Эдвенчер

Возможно, гвианские песчаные останцы и представляют собой немалый интерес для ботаника и зоолога, но идти по ним скорым шагом в высшей степени изнурительно. После того как я прошагал мили две по песку, прыти у меня заметно поубавилось. С меня градом катил пот, от ослепительного блеска песка ломило глаза. Боб и Айвен чувствовали себя не лучше, но вот Кордаи, как назло, был свеж, словно огурец. Мы тащились за ним и буравили его спину мрачными, тяжелыми взглядами. Пески кончились так же внезапно, как и начались, и мы очутились под благодатной сенью густого леса, росшего по берегам широкого и мелкого канала. Кордаи хотел без остановки топать дальше, но мы взбунтовались и большинством голосов решили прилечь в тени отдохнуть. Лежали мы молча и неподвижно. На переплетенные пологом ветви у нас над головой опустилась стая крохотных птичек. Возбужденно щебеча, они принялись перепархивать с ветки на ветку. Это были толстенькие пташки с интеллигентными крутолобыми головками и большими черными глазами. Верхняя половина тела была у них цвета густой берлинской лазури, лоснящаяся и почти черная, когда на нее не падал прямой солнечный свет, нижняя половина – яркого желто-оранжевого цвета. Они скакали и порхали среди листвы, переговариваясь между собой взволнованными звенящими голосами, и время от времени, свесив голову вниз, с недоверием поглядывали на нас. Я толкнул Боба в бок и показал на птиц.

– Как они называются? Ни дать ни взять птички из диснеевского фильма.

– Tanagra violacea, – звучно произнес я.

– Как-как?

– Tanagra violacea. Так их зовут.

Боб пристально поглядел на меня, не шучу ли я.

– Не понимаю я вас, зоологов. Это что, обязательно – награждать животных такими ужасными именами? – наконец высказался он.

– Не спорю, в данном случае имя не очень-то подходящее, – сказал я и, выпрямившись, сел.

Tanagra violacea, с ужасом убедившись, что мы-таки не являемся частью лесного пейзажа, с отчаянным щебетом улетели.

Кордаи заверил нас, что теперь до озера рукой подать и мы доберемся до него за час. Услышав это. Боб срезал в кустарнике здоровенную палку на случай, если нам снова придется идти через пески. С великим профессиональным мастерством шуруя палкой направо и налево, он ненароком задел куст у себя за спиной, и из куста тотчас раздался громкий писк, который побудил нас к немедленным действиям. Кордаи с Айвеном зашли с флангов, мы с Бобом приблизились с фронта. Раздвинув листву, мы уставились в стебли травы, но ничего не увидели.

– А, вижу! – вдруг сказал Боб.

– Где? Что?

Боб всмотрелся в листья травы. – Крыса, – наконец с отвращением произнес он.

– Какая собой? – спросил я, подозревая кое-что.

– Какая, какая, самая обыкновенная!

– Это надо рассмотреть, – сказал я, занял его место и вперил взгляд в гущу веток. Там под листьями сидела большая ржаво-коричневая крыса с бледно-кремовым брюхом. Только я ее увидел, как она вновь пискнула и пустилась бежать.

– Держи ее, Боб! – завопил я как оглашенный. – Это иглошерстная крыса, она бежит прямо на тебя! Ради бога, не упусти ее!

Я был необычайно взволнован, потому что всегда питал слабость к этому виду грызунов. До сих пор я знал иглошерстных крыс лишь по чучелам в музеях. С надеждой описывал я их всем звероловам, которых встречал в Гвиане, но никто из них иглошерстных крыс не встречал. Я уже было смирился и решил, что так и уеду домой без живого экземпляра. И вот сейчас самая настоящая иглошерстная крыса бросилась прямо под ноги Бобу! Он растерянно переспросил: "Иглошерстная крыса?" – и тут же не мешкая самоотверженно повалился на убегающее животное.

– Не налегай на нее! – взмолился я. – Ты задавишь ее!

– А как еще ты рассчитываешь ее поймать? – раздраженно спросил Боб. – Она как раз подо мной. Давай вытаскивай ее.

Он лежал ничком в кустарнике и сердито докладывал о перемещениях крысы, а мы тем временем обкладывали его мешками и сетями.

– Ползет к моей ноге... нет, возвращается назад. Теперь остановилась у меня под грудью. Скорее, чего вы там копаетесь? Теперь она протискивается к моему подбородку. Давайте поторапливайтесь, не могу же я лежать так весь день. Да, между прочим: они кусаются?

– Где уж ей кусаться, когда ты как следует повалялся на ней, – сказал я. Меня преследовало наваждение: вот передо мной моя первая иглошерстная крыса и вид у нее такой, словно по ней проехался паровой каток.

На лице Боба появилось озадаченное выражение.

– По-моему, их тут две. Ей-богу, она только что была у меня под грудью, а теперь я чувствую ее под ногой.

– Это тебе так кажется, – сказал я, наклоняясь к нему. – Ну, под какой ногой?

– Под левой.

Я осторожно просунул руку под его бедро и нащупал теплое пушистое тело зверька. Тихонько, чтобы не дать повод меня укусить, я обхватил его руками и извлек из-под ноги Боба. Крыса расслабленно лежала у меня на ладони, даже не пытаясь сопротивляться, и мне показалось, что Боб все же помял ее. Я внимательно осмотрел животное и, не обнаружив никаких повреждений, почтительно опустил в мешок. Затем я повернулся к Бобу: он по-прежнему лежал ничком среди кустов.

– Что с тобой ?