Трезвый расчёт

Спустя несколько стаканов Артём задался вопросом: а почему не кончается время?

– Сколько тут до конца раунда? – тихо спросил он.

– Раунда? – Семён вовсю расхохотался. – Тут нет раундов! Пьём, пока не ляжем!

Вот это было откровенно хреновой новостью. Что бы ни влили в кровь Артёму, это его не защитит. Он не может закусить, не может прерваться – такими темпами поединок закончится, как только первому участнику долбанёт в голову. А это произойдёт очень быстро. Пить наперегонки с прожжёным алкашом не может даже чемпион Лиги. Алкоголика втупую не перепьёшь – чтобы выиграть, нужен трезвый расчёт. Но вот с трезвостью-то и была проблема…

Тут необходимо преимущество, думал Артём. Надо продумать тактику. Найти слабость в противнике. Но разве была слабость у этого поэта? И разве есть у Артёма перед ним преимущество? Кажется, нет. Разве что…

В проспиртованном мозгу Артёма стали всплывать какие-то смутные воспоминания с курса наркологии в институте. Что же там было? Разум уцепился за этот фантом мысли и стал раскручивать его, пока в голове не сформировался образ.

Вот оно! Давным-давно, когда Артём не пил ещё даже пива, ему рассказывали о методике одного нарколога. Тот отучал алкоголиков от спиртного тем, что заставлял их акцентировать внимание на ощущениях, которые появлялись у них по ходу опьянения. Люди, когда пьют, не обращают внимания на тонкости – опьянел и опьянел, голова во время пьянки другим занята. Но если прислушаться, как следует, к своему телу, то ощущения появляются не из приятных. Просто обычно люди этого не замечают.

– Что-то у меня руки немеют, – сказал, как бы невзначай, Артём. – Странно так…

– Это ты с непривычки, – сочувственно закивал Семён. – Слишком много на твой день выпало, дружище.

Семён вёл себя запросто, по-дружески, будто они были не на соревновании, которое сводило их обоих в могилу, а на приятельских посиделках.

– Люди ведь сейчас совсем не пьют, – продолжал тот. – Раньше вон сколько алкашни было – а потом всё ЗОЖ да ЗОЖ. Тьфу. Вот, только в виде спорта пьянка и осталась. Молодых от одного запаха уносит. Я как-то дал одному пробочку понюхать…

– Молодых-то уносит, но ведь я не молодой. И не впервые пью по два раза на дню. Нет, тут как-то странно руки немеют…

Семён внимательнее глянул на Артёма и призадумался. Пока официант наливал им очередной стакан, он сжимал и разжимал пальцы, а потом сказал:

– Да, и правда… Чё-т не то… Да нет, брось! Здесь плохого не наливают!

– И лицо как-то… – Артём картинно прикоснулся пальцами к щекам и губам.

– Вот, губы стали меньше чувствовать.

Семён взял было новый стакан, но замер, не донеся его до рта. Пожевал губами, нахмурился:

– Слушай, а ведь и правда…

– Да нет, кажется, наверное, – сказал Артём и выпил свой стакан. Резко вдохнул, стараясь подавить тошноту, и сконцентрировался на воспоминаниях о медицинской практике. Иногда это помогало отвлечься.

Семён тоже выпил, но уже неуверенно. Воображение поэта начало раскручивать мысли, ненавязчиво подкинутые Артёмом. И пить, не чувствуя овладевающего телом опьянения, он уже не мог.

– Вот ещё ноги что-то шалят… – пробормотал Артём так, чтобы их не услышал рефери.

Семён пошевелил ногами, потом снова пальцами рук, облизал губы. Он думал, и на лице понемногу проступала тревога. Пока что Артём говорил лишь о том, что действительно мог почувствовать пьянеющий человек – однако этого было мало. Пора было переходить к более агрессивному внушению. Проще говоря, пора было начинать врать.

– Стоп… – Артём поводил перед глазами рукой. – А, нет, показалось… Или нет?

– Что такое? – насторожился Семён.

– Да как будто глаза… Как будто зрение пропадает…

– Зрение, говоришь? – Семён задышал чаще, переводя взгляд с Артёма на бутылку и обратно. – Вот только этого мне ещё не хватало! Знаю я эту…

Зрение пропадает… Эй, месье!

Рефери подошёл к столу:

– Готовы сдаться?

– Да не, я про другое. У вас, по ходу, бухло палёное!

– Что-что? – У рефери округлились глаза.

– Бухло, говорю, палёное! – Семён встал, опираясь руками на стол. – Сердце так стучит… Сейчас из груди выскочит… Руки немеют, губы не слушаются… Это вы чё за бадягой нас поить-то собрались, а?

– Сядьте немедленно, а не то мне придётся вас дисквалифицировать!

– Чего? Ты не понял, что ли? Вискарь ваш палёный! Нам быстро другой нужен, а то этим потравимся! Вот, уже и язык стал заплетаться… Господи, сердце-то как стучит…

– У нас нет «палёного» виски. Все напитки проходят проверку.

– Да, конечно! У нас вон руки-ноги уже отказывают! Заменяй, говорю! Мы это пить не будем!

– Если вы не будете пить, я объявлю вас проигравшим.

– Охренел, что ли? Ты, графоман от судей? Ты кому это сказал?

– Тебе, – рыкнул рефери, теряя остатки вежливости. – Сел немедленно!

Ещё секунду поэт таращился на судью, сжимая и разжимая кулаки, а потом растерянно оглянулся на зал, крикнул: «Травят, гниды!», схватил бутылку и жахнул её об стол. Осколки брызнули во все стороны, Артёма окатило душистой волной виски.

– Дисквалификация! – рявкнул рефери.