Трезубец Нептуна

Если прижаться к прутьям у центрального прохода, и привстать на цыпочки, то виден и стоящий спиной к зверью живодер, и его стол. Когда очередная жертва подъезжает ближе, он сильным ударом ножа в шею вскрывает ей вену и отталкивает немного в сторону, чтобы кровь стекла в желоб. Затем ударами тяжелого мясницкого тесака перебивает конечности, прижимает их к тушке и сбивает получившуюся упаковку в горловину измельчителя. По сараю вкрадчиво расползается сытный чавкающий звук, от которого по коже бегут мурашки. Живодер прикидывает по весам количество получившегося фарша, после чего дает помощникам команду или цеплять к тросу очередную жертву, или отправляться на перерыв. В пищу местное зверье не годилось, зато на мыло – вполне, и живодерня работала каждый день, производя нужный всем и каждому продукт личной гигиены.

Осужденных привезли сюда сразу же после заседания. Четверо полицейских чуть не волоком протащили их до ближайшей клетки, сняли намордники, расстегнули ошейники и грубыми пинками загнали внутрь.

– Привет животным, – не удержался от прощания один из них.

– Ты совсем сбрендил? – с усмешкой подпихнул его в бок другой. – Со скотиной разговариваешь!

Конвоиры расхохотались и ушли.

– Значит, смертной казни здесь нет, сэр? – потер ушибленный бок толстяк, направился к дверце и подергал навесной замок. – Крепкая штуковина. С кодировкой и магнитной щелью. Если мы животные, то почему они нас просто на щеколду не заперли?

– Адвокат, сволочь, мог бы и предупредить, – поморщился Атлантида. Во время перевозки строгий ошейник довольно сильно разодрал ему шею. Вдобавок, от полученного пинка он ощутимо врезался плечом в прутья.

– Интересно, сэр, – миллионер отошел от дверцы и полюбовался своим перстнем с парольным декодером. – А почему они у нас ничего не отобрали? Ни драгоценности, ни украшения, ни обычную одежду. Даже ваша трость, и та при вас осталась.

– Если вспомнить средние века, сэр, – сел на пол археолог, – то личные вещи и драгоценности казненных считались законной добычей палача. Думаю, тут примерно тот же обычай. Оружие наверняка бы отобрали, а вот всякие перстенечки-тросточки – это уже чужое. Собственность живодера.

– И что нам теперь делать, сэр? – толстяк уселся рядом. – Я так подозреваю, что никаких жалоб или встречных исков от нас никто не примет. Мы ведь животные. Иск от нас – это все равно, что мои аквариумные рыбки донос в прокуратуру накатают.

– Надеюсь, нас хотя бы покормят, сэр, – похлопал себя по животу Атлантида. – Наша голодовка чересчур затянулась.

– Знаете, о чем я жалею, сел Платон? – повернулся к нему Вайт.

– О чем, сэр?

– Что не догадался ни одного шара в сторону города запустить. Как бы великолепно он горел – вместе с судами, полицейскими участками и живодернями!

Корм принесли где-то через час: полуголый мужчина в клеенчатом фартуке швырнул в откидной ящик охапку плодов, часть которых напоминала с виду бананы, а часть – яблоки. Путешественники, проглотив унижение, забрали еду из ящика и хоть немного наполнили свои желудки.

Заморив червячка, Рассольников включил браслет и попытался идентифицировать соседей по живодерне. Ближе к разделочному столу ждал своего часа большой рыжий бупнос – спокойное травоядное животное, с большим горбом на загривке и головой, невероятно похожей на голову саблезубого тигра. Большие ступни позволяли ему бродить по болотам, а огромные кривые клыки, направленные вниз, предназначались отнюдь не для смертоубийства, а для выкапывания сочных корешков.

Зато две милые обезьяноподобные малютки с длинными хвостами и большими грустными глазами, оказались самыми настоящими вампирами. Они имели складную суставчатую челюсть с единственным зубом. По ночам малышки подкрадывались к своим жертвам, запускали челюсть, извините за подробность, в задний проход, пробивали стенку кишечника и сосали кровь. Поскольку местная живность болевых рецепторов в кишечнике не имела, то подобные выходки легко сходили обезьянкам с рук.

– Все ясно, – отключил компьютер археолог. – Спать будем у этой стенки. А то челюсти у вампиров больно длинные.

– Что, лежа прямо на этом железном полу, сэр Платон?

– А разве вы, сэр Теплер, предпочитаете спать стоя?

Впрочем, препирательства незадачливых путешественников не могли изменить ровным счетом ничего. Им пришлось укладываться на толстые, врезающиеся в тело прутья, а вместо постельных принадлежностей довольствоваться только собственной одеждой.