Трезубец Нептуна

– Раз продали билеты, должны были позаботиться и о еде для нас, сэр, – попытался оправдаться толстяк.

– А зачем? Они их вдвое дешевле продали. Зато без «пансиона», – Атлантида покачал головой. – Ну что вы сидите, сэр Теплер? Вставайте, пойдем искать пищеблок.

Коридоры жилой палубы пустовали. Немного поблуждав среди одинаковых дверей, компаньоны спустились по аварийному трапу ниже этажом, и Атлантида навострил нос:

– О! Свежим сеном пахнет! Убей меня кошка задом, если там не кормушка для туземцев.

Пара поворотов, и через широко открытую дверь люди вошли в корабельную кают-компанию. Здесь заканчивался завтрак: пол тут и там усыпали пучки травы и отдельные зеленые листочки, мятые пластиковые стаканы. Несколько олимов вышли навстречу, а еще несколько приканчивали свою пайку, сидя за столами. В стандартный завтрак космонавта входил большой проволочный цилиндр, плотно набитый ароматной сушеной травой – олимы засовывали морды внутрь, прихватывая мягкими губами ароматные пучки и тщательно их пережевывали; и высокий пластиковый стакан полный какого-то зерна, смешанного с натуральным горохом – не отличить. Олимы время от времени засыпали себе в рот из стакана «пару глотков» и перемалывали их челюстями с убийственным скрежетом.

– Так я и знал, – кивнул Атлантида. – Вы что больше предпочитаете, сэр Теплер, сушеную люцерну или свежевымолотый овес?

– Бифштекс с кровью, сэр.

– Я тоже, – согласился археолог, – но боюсь, сэр, что употребление в пищу опытного моториста или пилота может пагубно отразиться на нашей дальнейшей судьбе. Ладно, пойду, попробую разговорить вон ту милую блондинку.

Олимка с двумя большими белыми пятнами на загривке стояла перед пультом в углу, задумчиво поводя острыми ушками и шевеля губами. Ее раздвоенные рожки обвивали у основания черные ободки, а бездонность больших черных глаз подчеркивалась рыжей полосой лежащего поперек остальной шерсти меха.

– Вы не поможете выжить двум уставшим от переживаний путешественникам, прекрасная леди?

Переводчик восторженно запищал, и Атлантида увидел, как раковины ушей повернулись в его сторону.

– Я сейчас отойду, – перевел полилингвист ее ответ.

– Ни в коем случае! – вскинул руки археолог. – Самим нам с этой аппаратурой ни в жизнь не разобраться! Мы умрем с голода раньше, чем…

– Плачу пять оболов, – вмешался в разговор подошедший Вайт, – закажите нам какое-нибудь жаркое.

Олимка вскинула черный носик, возмущенно пискнула и пошла в сторону.

– Скажите, сэр Теплер, – задумчиво пробормотал Атлантида, – а как вы отреагируете, если вам предложат на завтрак человеческую ногу и дюжину парикмахерских ушей, стушенных в собственном соку?

– Почему именно «парикмахерских», сэр? – не понял миллионер.

– А вы что, предпочитаете уши бухгалтеров, сэр?

– Какую мерзость вы говорите, сэр Платон! – возмутился Вайт.

– Не нравится? – поморщился археолог. – Тогда не забывайте, что мы находимся среди вегетарианцев, сэр. Олимы травоядные, а насколько я знаю историю, вокруг стад травоядных всегда обитают хищники. Олимов наверняка кто-то кушал на протяжении всей их истории, и они могут очень нервно отреагировать на намеки типа «бефстроганов».

– Что же нам теперь, голодными сидеть, сэр Платон?

– Если в их меню нет щавеля или хотя бы петрушки – то да, сэр.

– А хлеб у них есть, сэр? Самый обычный, простой хлеб?

По счастью, поясной лингвист исправно переводил в писк все их пререкания. Один из космонавтов, закончив еду, подошел ближе и постучал Вайта по поясу:

– Хлеб?

– Хлеб, хлеб, – закивал миллионер.

Олим махнул рукой, зовя их за собой. Они обошли вокруг всего корабля и остановились возле медицинского отсека, которые пахнут одинаково на всех кораблях вселенной.

– Хлеб, – указал олим на дверь и отправился по своим делам.

– Здесь? – не поверил Вайт.

– Ну разумеется, сэр, – махнул рукой Атлантида. – Хлеб! Лакомство для больных. Конечно, здесь есть хлеб. Идите, сэр, пропитание лежит на вашей совести.

Миллионер вошел в медотсек, и спустя пару минут вышел, красный от ярости, но с батоном хлеба под мышкой:

– Двадцать пять оболов! Да за эти деньги его самого можно целиком на вертеле зажарить!

– А чем они раны обеззараживают, вы не спросили, сэр? – с надеждой поинтересовался археолог.

– Хлоргексидином, сэр, – отрезал толстяк, и Атлантида понял, что спирта за дверью нет.

Они тут же по-братски разделили буханку – разломали пополам, и Вайт немедленно спрятался в своей каюте. Видимо, перспектива кормить компаньона хлебом по двадцать пять за буханку ему не понравилась, и он опасался, что Атлантида попросит добавки. Впрочем, Платону и самому мало нравилась перспектива двадцать четыре дня питаться одним и тем же, и он решил принять меры… Тем более, что больше делать на борту все равно больше нечего