Трезубец Нептуна

Платон еще раз провел ее по пути, который она одолела за последние два дня, лаская девушку и губами, и руками, и языком, и лишь потом, уже почти обессиленную уложил на подушку и сильным, почти жестоким толчком вошел внутрь. Она слегка вскрикнула, но не оттолкнула его, а только сильнее обняла, царапая спину ногтями, и теперь настала очередь Атлантиды терять рассудок, забывать реальность, терять контроль над своим телом, рвущимся куда-то ввысь, словно в девичьем теле есть свои Эвересты[38]. Потом внутри него словно взорвалась бомба, унесшая последние остатки сил, и Платон обмяк, лежа рядом с Лиенной и не забывая удерживать ее рядом закинутой на талию рукой.

– Ты ничего не сделал, – тихо произнесла космонавтка, когда немного пришла в себя.

– Чего? – совершенно забыл про свои страшилки Атлантида.

– Ты не стал забирать у меня энергию.

– Почему ты так решила? Я забрал очень много твоей энергии.

– Но я ничего не чувствую… – Лиенна запнулась и поправилась: – почти ничего.

– Так и должно быть. Я взял твою энергию, ты взяла мою. Ты и не должна ничего чувствовать. Просто ты стала немного мной, а я – немного тобой.

– Я не брала твоей энергии! – испугалась девушка, попытавшись вскочить.

– Ты этого просто не заметила, – Платон поймал ее за руку. – Постой, я хочу рассказать тебе одну вещь. Понимаешь, очень, очень давно, создавая человека, Бог вдохнул в него жизнь. Ведь совершить такое не способен никто, кроме Господа, правда? Но он не мог постоянно ходить за людьми по свету, даруя жизнь новым и новым рождающимся детям. И Бог оставил в нас искорку, частицу самого себя, своей души. Каждый раз, когда люди соединяются, чтобы создать новую жизнь, частица просыпается в них, заполняет их души, чтобы наградить Божественными способностями. И только в этот миг человек способен ощутить, что такое Бог, какова его душа, каковы его чувства, какова его любовь. Собственно, в этом и есть суть христианства. Мы должны любить друг друга так, как Он любит нас. Мы соединяемся, чтобы осознать Его чувства, становимся перед его ликом единым существом. Потом опять распадаемся. И часть меня остается с тобой, а часть тебя – со мной. Скажи, Лиенна, ты почувствовала в себе душу Господа?

– Наверное… – сглотнула девушка. – Извини, я не знала, что это так важно.

– К чему извиняться? – улыбнулся Платон. – Ведь это дар принадлежит нам от рождения, дар, оставленный Богом своим любимым детям, дар, пришедший с того мига, когда первый из людей появился во вселенной. И мы можем вызывать его из глубин души снова и снова, каждый раз становясь немножечко Им…

Он притянул девушку к себе, прильнул к ее губам, прижал к себе прохладное тело. Теперь до самой смерти ни один проповедник не сможет убедить космонавтку в том, что он знает Бога лучше ее. Лиенна не только ответила на поцелуй, но и принялась покрывать касаниями горячих губ его тело, спускаясь все ниже и ниже. Привыкший играть, Атлантида неожиданно сам превратился в игрушку для юной женщины.

– Теперь ты можешь называть сестрой Лиенной, – тихо разрешила она.

– Нет, теперь я буду называть тебя просто Лиен, – не согласился Платон и, перехватывая инициативу, опрокинул ее на спину. Космонавтка расслабилась, вскинув руки над головой, зажмурившись и прикусив губу. Она ждала приобщения к новой вере.

И был вечер, и была ночь, и настало утро… И все они прошли без сна.

– Наверное, мне не нужно задавать этот вопрос, – потупила взгляд сержант, – но я хочу услышать ответ именно от тебя.

Теперь за завтраком они сидели не друг против друга, а рядом, соприкасаясь во время еды локтями.

– Скажи, почему учителя всегда говорили нам, что обнаженное тело богопротивно, а продлевать род – это тяжелая и неприятная, но угодная Богу обязанность? Почетная ноша, которую он накладывает на избранных своих?

– Человеком, который каждый день ощущает в себе Бога, Лиен, очень трудно управлять от Его имени. Гораздо удобнее держать нас в неведении.

– Но ведь так происходит со всеми… Со всеми… – она вскинула на Платона влажные глаза. – Я должна, я обязана рассказать, объяснить… Остановить эту ложь!

– Нет, – на этот раз Атлантида ответил достаточно жестко. – Ни в коем случае!

– Ты хочешь оставить всю мою землю во лжи? В обмане? – вскочила Лиенна.

– Господь наш Иисус завещал нам любовь, – куда более спокойно пояснил Рассольников. – Только любовь. Любовь и истину невозможно остановить, она сама придет в самые дальние уголки. Если ты начнешь проповедовать ее, местная власть сразу заткнет тебе рот, и ты сама это хорошо понимаешь. А Господь никогда и никого не благословлял на муки. Муки он принял на себя. Нам он завещал любовь.

– Значит… – сержант восприняла отпор с большим трудом. – Значит, ничего не делать?

– Нести в себе истину – очень тяжелый труд, – величественно кивнул Атлантида. – Возьми моего друга. Он узнал даже не истину – всего лишь маленький секрет. Знала бы ты, сколько нам пришлось из-за этого намучиться!

– Но…