Тревожит память былую рану

Его «десятка» завелась с пол-оборота. С шорохом и треском прошла по высокой сухой траве; качнувшись, перевалилась через бугорок перед проселочной дорогой. Заброшенный дом остался за спиной. Женя даже не подумал закрывать ворота в гараж. Значит, он не собирался сюда возвращаться. Вероника облегченно вздохнула. Скоро она будет с мамой, и та увезет ее в Новосибирск... Ну а за то, что у нее с Егором были шуры-муры, за это Вероника спросит с него чуть позже... Хотя ну его к черту, этого Егора.

– Может, ты сама скажешь, как нам жить дальше? – поинтересовался Женя.

– А-а... Я сама хотела у тебя об этом узнать?

– А что я могу ответить... Ой, представляешь, я кокаин забыл!

– Что, весь? – встрепенулась Вероника.

– Весь, до последней понюшки!

– Так давай вернемся!

– Возвращаться – плохая примета. И даже если не вернемся, все равно, плохо...

– Почему?

– Да потому что мозги у тебя запудрены. Знаешь, чем? Кокосовой стружкой!.. Что, не можешь без этого?

– Запросто!.. Один разик, и все, больше никогда!

– А нету на последний разик! И не будет!.. Сейчас к матери тебя отвезу! И пусть она делает с тобой все, что хочет!

– Ну, пусть делает, – пожала плечами Вероника.

– А что я буду делать, тебе все равно?

– А что ты будешь делать?

– Не знаю... Думаешь, мне интересно жить с наркоманкой?

– Думаю, нет, – пожала девушка плечами.

– И все?.. Ты должна была сказать, что есть клиники, где лечат наркоманов.

– Ну, есть... Можно, и в клинику...

– А дальше что?

– Ну, жить буду...

– С кем?

– С мамой...

– А я? Где я в твоих планах?.. Я тебе что, больше не нужен?

– Наверное, нужен...

– Наверное!.. Не любишь ты меня, Ника! – с каким-то непонятным злорадством в голосе протянул Женя.

– Люблю...

– Да ладно, не напрягайся. Не нужна мне твоя любовь...

– Ну, чего ты? Люблю я тебя... Очень сильно...

– Это ты любишь, а не меня!

Он достал из кармана пакетик с порошком и с пренебрежением бросил его на колени девушке.

– Это последнее. Больше нет.

– Да мне больше и не надо!

Вероника снюхала дозу и у нее поднялось настроение. Захотелось вдруг петь и плясать. Она включила музыку погромче и задергала руками в такт быстрому танцу. Но Женя выключил приемник.

– Смотреть противно!

– Сам ты противный! – Девушка надула губы и, сложив руки на груди, отвернулась.

Она смотрела в окно, но ничего не видела. Ей было все равно, какой дорогой ехать, лишь бы поскорее увидеть маму...

– Ёпэрэсэтэ! – останавливая машину, выругался Женя.

К его «десятке» подходил гаишник в форме со светоотражателями.

– Куда едем? – проверив документы, спросил он.

– Да вот, с подругой загуляли, домой везу, а то мать волнуется...

– Мать, говоришь?..

Гаишник просунул в окно крючковатый нос, внимательно посмотрел на Веронику, но ничего не сказал. Вернул Жене документы и движением жезла показал, что путь свободен.

А путь был коротким. Не больше километра до какого-то поселка, и еще столько же по лесной, гладко асфальтированной дороге. Машина остановилась перед высокими воротами.

– Ты куда меня привез? – спросила Вероника, глядя на фигурную крышу с башенками, выглядывавшую из-за ограды и утопавшую в свете красных фонарей.

– Питон здесь живет, – ответил Женя и почему-то отвел в сторону глаза.

– Да здесь целый особняк. И лес вокруг...

– А Питон у нас покруче Лаймы будет.

– Лаймы? Ты меня к ней привез? – догадалась Вероника.

– Ну, ты и дура!

– Мне... Мне пописать надо... Я сейчас...

Она открыла ручку дверцы, но сильный удар в шею отключил ее сознание.

Очнулась Вероника на руках у какого-то лысого амбала. Он держал ее с такой легкостью, будто она была пластиковым манекеном. И еще прижимал к своей голой, остро пахнущей потом груди.

– Эй, пусти!

Парень разжал руки, и она больно бухнулась на паркетный пол. Какая-то комната, обитая красным бархатом, кровать с балдахином, на стене огромный портрет – женщина с задранными ногами, голый мужик с ней в глубоком контакте, а рядом служанка со светильником в руке. Именно тот случай, когда нужно держать свечку...

– Где я? – испуганно вскрикнула Вероника.

Но в ответ полуголый атлет лишь улыбнулся, с утробным каким-то мычанием, широко раскрывая рот.

– Где Женя?

Дверь открылась, и в комнату вошла яркая шатенка в черном лакированном комбинезоне, изящно облегающем ее роскошные формы. Прическа – короткое каре с заостренными передними локонами, густо накрашенные глаза, сочная помада цвета крови. Для полноты картины не хватало только вампирских клыков.

– Он все равно тебе не ответит, – неожиданно нежным и приятным на слух голосом сказала девушка.

Она улыбалась, но клыков не было. Зубы белые, ровные, как на подбор... Но что-то было в ней вампирское – может, энергетика?

– Арнольд у нас глухонемой. Но очень умный...

– Но ты же не глухая.

– Нет, и все прекрасно слышу. Твой Женя уехал.

– Как, уехал?

– Очень просто. Продал тебя и уехал.

– Продал?

– Да, он сказал, что ты очень любишь это...

Изящным движением шатенка повернула к ней свою ладонь, внутренней стороной, и Вероника увидела заправленный шприц. Она жадным взглядом уставилась на него.

– А-а!.. Нет, не люблю!..

– Но хочешь?

– Нет... То есть да...