Трэвис Мак-Ги

У отеля стояли, приткнувшись в тенечке, две машины, водители которых еще лелеяли смутную надежду заполучить пассажиров в час сиесты. Я спросил у них, не выходил ли при них из отеля высокий молодой человек атлетического сложения с длинными белыми волосами?

Блестящий доллар освежил память одного из водителей, и он сказал, что они взяли такси. Да, и оно свернуло налево сразу за подъездной аллеей отеля.

Другой водитель, откашлявшись, указал прямо в небо большим пальцем и сказал:

- Может, поехали на тележке.

Это случалось прежде. Это случается время от времени со всеми нами. Что-то проворачивается внутри человеческой черепной коробке и происходит чудо: сотни кусочков и осколков, до тех пор мельтешившие как попало, внезапно замирают четкой и ясной картиной. Здесь был тот самый край земли, о котором рассказывают американским детям няньки. Самая далекая от Америки точка на всем земном шаре. Любое происшествие в любой из других стран должно было неминуемо повлечь за собой бесконечные проверки, экспертизы, следствие. А эта земля еще именовалась частью Соединенных Штатов, хотя свои законы и свое правительство в лице Департамента Внутренних Дел. То есть огромной и вполне американской бюрократической машины, которая создает видимость непрестанной деятельности просто перегоняя бумаги со стола на стол.

Гуля шла из рук в руки. Дело было обставлено первокласно. Существовали два врача на Гавайях и врач в Самоа, которые при случае могли засвидетельствовать наличие психических отклонений и депрессии. Существовал док вокруг их "Лани", месяц простоявший в Гонолулу, где все ло единого были наслышаны о семейных проблемах Бриндлей. Все это Коллайр сможет потом проверить, если возникнет необходимость. Судя по всему, здесь предполагалось разыграть последнее децствие этого спектакля. Некий подъем, после которого депрессия возвращается с новой силой, влоть до отказа жить дальше. И вот полубезумная наследница несметных сокровищ ненароком спрыгивает с горы в Полинезии. При учете того, что первая попытка суицида уже была засвидетельствована врачом.

Я помахал пятидолларовой банкнотой перед носом шофера и спросил, может ли он единым духом довезти меня до станции на Соло Хилл. Захлопывая дверцу я уже на ходу, предупреждая, что времени у меня в обрез. Водитель оказался славным и рисковым малым. Несмотря на то, что вел машину по "серпантину" в гору, он не сбавил скорости ни разу и не потерял ни секунды. Я выскочил из такси под последний взвизг проходящего сквозь колеса поворота троса. На этом отрезке темно-красный трамвайчик не остнавливался перед поворотом. Я сощурился на полуденное солнце, пытаясь по тросу проследить кабину, и не мог обнаружить ни единой движущейся точки ни на фоне моря, ни на фоне зеленой стены склона.

Мой знакомый хитрец взял у меня пять долларов и дал два сдачи, и завел было свою обычную шарманку "нет мелочи", но я оборвал его.

- Я думаю, там наверху сейчас мои друзья.

- Да?

- Очень широкоплечий человек. Моего роста, но гораздо массивнее. Загорелый, как негр, с динными светлыми волосами. С молодой женщиной.

- О, да. Сильный счастливый человек. Много смеется.

- Они поехали вверх одни?

Он заглянул в какую-то бумажку, прикрепленную к внутренней стороне двери его конурки.

- Сейчас их, да, сейчас их девять. Ваши друзья и еще семь. Я перевел дыхание, успокаивая себя, что в такой толпе ничего не может случиться, но сердце мое было не на месте. Начал сказываться избыток адреналина: меня трясло, как в лихорадке. Я очень хорошо знал, что встреться мы с Говардом в чистом поле один на один, лежать скорее всего остался бы он, а не я. Но его игра никак не могла называться честной, в ней было неважно, каковы твои понятия о мужской гордости или насколько ты искусен в кулачном бою. Поэтому я решил не церемониться. Я огляделся и увидел, что мой шофер, услыхав о девятерых туристах, паркует машину в тени, явно надеясь подзаработать хотя бы на пре из них.

Вернувшись, к платформе, я смог разглядеть наконец красный мазок на фоне зелени джунглей - кабинка приближалась и шла уже над гаванью.

- Вы не видите, сколько там человек?

- Что вы, каким образом!

- А вы можете спросить у вашего напарника наверху, сколько человек только что село?

Он подергал за рычаг переговорное устройство.

- Не работает. Оно очень плохо работает в дождь.

Конечно, трубу я оставил вномере!

Но тут я углядел старый бинокль, лежавший на полочке в каморке билетера. Он с удовольствием одолжил мне его. Я взглянул на клеймо изготовителя. Восьмикратный "Бах и Ломб". Конечно, время и неаккуратное обращение сильно подпортили его, так что когда мне наконец удалось достичь полного фокуса, мне казалось, что линзы вдавились внутрь и превратились в маленькие чашки, в которые я почти вкладывал глаза, когда пытался различить детали.