Треугольное лето

В половине одиннадцатого звонят в дверь, приходят люди, ищут меня, слышу обрывки голосов:

– …нет… его здесь нет… оно вообще ко мне не ходит, обиделось на что-то… Да куда вы меня тащите, да у меня вообще гастрит, ага, прихватило, да ничего, не надо врача, отлежусь как-нибудь, только вы уж как-нибудь без меня тут… а я если лето увижу, так непременно вам скажу…

Хлопает дверь.

Выжидаю.

Человек поднимается в комнату, тихонько кивает мне, все, все хорошо, они ушли…

– Спасибо, – шепчу я, – спасибо…

Он обнимает меня, я обнимаю его, я уже знаю, кому подарю последние теплые дни…

*

– …нет, там лета нет, – кивает почтенный Бишеп.

Почтенный Клаб недовольно смотрит на дом Даймонда, хмурится:

– Вы проверяли?

– Ну как… он вышел к нам, сказал…

– Мой дорогой Бишеп, мало ли что вам сказал Даймонд… вы проверяли его слова?

– А вы что предлагаете, обыскать дом?

– Именно так!

– Почтенный Клаб, в своем ли вы уме… как можно не верить на слово…

– …так можно не верить на слово. Лето пропало. Сами посмотрите, что на улице творится, это уже не лето, уже десять дней, как не лето, послезавтра сентябрь, а мы так лето и не нашли…

– Ну… может, лето такое…

– Ну, дорогой мой Бишеп, я сорок лет на свете живу, лето от не лета отличить еще могу. Нет, вы прислушайтесь, принюхайтесь, вы почувствуйте осень… осень…

– Ну… может, лето ушло от нас пораньше? Оно и пришло позже, это лето, схалтурило, и ушло раньше…

– А вы уверены, что оно ушло… а не его ушли?

– Но к-кто? Осень?

– Да нет, тут дело нечисто… видите как… проще всего сказать – ленивое, бестолковое лето, опоздало, безобразничало тут, бездельничало, а потом Юнона моя утонула, лето испугалось, что такое натворило, и ушло… может, ему стыдно стало, что не уследило оно… Только… только чувствую я, что-то тут не так…

– Почтенный Клаб, вы детективы пишете, вот вам и чудятся везде всякие что-то-тут-не-таки.

– А весну кто убил? Сначала лето опоздало, потом труп весны, и понеслось…

– Убедили. Пойдемте к Даймонду, он поймет…

Люди идут к дому Даймонда, маленький у Даймонда дом, но уютный, что есть, то есть, и лужайка перед домом, и куст акации вырезан в форме не то пешки, не то шахматного слона. Незваные гости раскланиваются перед Даймоном, простите за беспокойство, тут дело такое, лето-то пропало, надеемся, вы нас поймете, позволите… Даймонд кивает, проходите, проходите, извините за бардак, эх, мне только гостей в дом пускать…

– …его здесь нет.

Два человека переглядываются в последней комнате на втором этаже, понимают, что лета здесь нет. Нет, попадались пару раз зеленые листья, ягоды какие-то, высохшие бабочки, ну так это в каждом доме можно найти…

Лета здесь нет.

Даймонд хлопочет на кухне, заваривает чай, бормочет что-то, да что за лето такое, не лето, а сплошное недоразумение, разрешите вам чай предложить, извините, чем богат, тем и рад, вот, пирог грушевый, о-ох, мне только гостей встречать…

*

– …взгляните…

Это уже потом, когда Клаб и Бишеп возвращаются из гостей, проходят мимо переулка, где овраг, Клаб щурится, показывает в темноту оврага, чуть подсвеченную последним фонарем.

Взгляните…

– Что такое?

– Да как вы не видите… это же…

– Да что такое… опять, что ли?

– Похоже, что опять…

Оба бросаются к неподвижному телу в овраге, еще надеются на что-то, хотя на что тут можно надеяться, и так видно, – все, что осталось от лета.

– Лето! Очнитесь! Пожалуйста! Очнитесь! Вот чер-р-рт, мертво…

– Поразительно… пока лето было живое, оно таяло, а мертвое оно целехонькое…

– Потому что мертвое… стойте… это еще что?

– Опять то же самое… горло проткнули… дыра треугольная…

– А вот и оружие…

– Слушайте, я с ума сойду, – Бишеп умоляюще смотрит на Клаба, – сначала весну кто-то угробил, потом лето… хотя такое лето я бы и сам угробил, чесслово…

– Да это мне с ума сходить надо! – Клаб срывается на крик, – я дочь похоронил, а вы…

– …вот я про то и говорю… поганое вышло лето…

– Да как вы не понимаете, что лето-то не виновато ни в чем?

– Ну как же… недоглядело…

Клаб хочет что-то сказать, тут же отмахивается, набирает номер полиции, алло, у нас тут лето убили…

*

…зачем я снова и снова возвращаюсь сюда, в мой первый день, который по хорошему должен был стать десятым, зачем снова иду по утреннему городку, который еще спит, зачем спускаюсь в овраг, где весна, зачем, зачем, зачем, перебираю в овраге какие-то обрывки газет, кусочки прошлого, новости какие-то, вернее, уже старости, фестиваль чего-то там где-то там, авария чего-то там где-то там, а это…

…а это что…

Не понимаю, что я вижу, это было в кармане у весны, это выпало, какие-то записи, заметки какие-то, не забыть то-то и то-то, что-то там про снег, про паводок, про Пасху, про первую листву, и дальше, в конце страниц —

Не забыть.

Даймонд убил зиму, она…

…а дальше оторвано.

Оторвано…

…возвращаюсь в гостиную в доме человека, который убил весну.

Даймонд.

Теперь я знаю.

Даймонд.

– Дамйонд… вы… вы сожгли записи весны?

Даймонд краснеет.

– Вы понимаете… это касалось только нас двоих…

– …боюсь, что нет. Весна… она знала, что вы убили Зиму.

– Наглая ложь, я…