Третий выстрел

– Хуже некуда.

– Развод?

– Неизбежен.

– Мне жаль. Впрочем, нет. Может, это как раз удобный случай для того, чтобы залучить тебя в свою постель. Я устала бегать за тобой.

– Мне не нравится, когда женщины столь прямолинейны.

– Я должна была сказать тебе это, Джулио.

– Не было необходимости. Я уже давно все понял.

– Тогда в чем проблема? Я тебе не нравлюсь?

Именно в этот момент их вызвали на связь, и разговор прервался.

В Сан-Дона у Антуна были вилла и склад. А еще старая заброшенная ферма, километрах в десяти от городка. По сведениям местной полиции, там уже давно никто не жил. Вокруг простирались поля, засаженные соей.

– Хорошее место для содержания заложника, – заметил Кампанья.

– Как сказать, – ответила Амелия. – Эти поля кажутся пустынными, но на самом деле крестьяне всегда в курсе всех дел.

– Они могут не совать нос в чужие дела. Так уже бывало.

Кампанья имел в виду случай с серийным убийцей, который мучил и убивал молодых женщин на ферме, подобной этой. Живущие поблизости постоянно замечали странные вещи, но решились рассказать о них, только когда к ним пришли карабинеры.

Кампанья остановился на мостике через ирригационный канал, за которым заканчивались деревья, скрывавшие дорогу, дальше она хорошо просматривалась до самой фермы.

– Если мы поедем дальше, нас увидят, – сказал инспектор. – Если они вообще там.

– Мы можем притвориться влюбленной парочкой, ищущей укромный уголок.

– Не считай их дураками. Они прошли войну и на фуфу не поведутся.

– Ну, не пешком же идти. Тут как минимум километра три.

– Не вижу другого выхода. Только придется подождать темноты.

– Тогда у нас полно времени, чтобы найти какого-нибудь добровольца.

Тут у Кампаньи зазвонил мобильный телефон. Это был Веронези:

– Звонили из Управления по борьбе с мафией и сказали, что со вчерашнего дня ходят слухи о похищении человека, но его семья все отрицает. Речь идет о некоем Альфио Россато, владельце текстильного предприятия. Судя по всему, его похитили, когда он открывал ворота собственной виллы. Соседка все видела, но ей девяносто два года, и она весьма путано рассказывает о происшедшем.

– А что семья?..

– Они утверждают, что Россато уехал по делам за границу и – ну надо же – его мобильный сейчас выключен.

– Короче, старушка все поняла правильно.

– Похоже что так. Вы где?

– В Сан-Дона. Проверяем заброшенную ферму, принадлежащую некоему Антуну Де Заичу. Идеальное место для укрытия заложника.

– Я предупрежу коллег из управления и отправлю вам подкрепление.

Кампанья отъехал назад и припарковал машину чуть в стороне. Затем они вышли из машины и, оставаясь в укрытии деревьев, продолжили разглядывать ферму.

Когда инспектор говорил, что хорваты прошли войну и знали свое дело, он был абсолютно прав. По приказу Йосипа Мате вел наблюдение за мостиком, единственным местом, откуда можно было следить за фермой, оставаясь незамеченным. Он заступил на пост еще на рассвете и через бинокль отлично видел все маневры Кампаньи и Амелии. Периодически по рации Мате сообщал о происходящем Йосипу. Мате не сомневался, что перед ним легавые, и главарь решил, что заложника необходимо вывозить. Но перед тем как закончить сеанс связи, он отдал последний приказ Мате.

Полицейские увидели, как белый фургон выезжает с фермы и направляется к ним.

– Что будем делать? – встревоженно спросила Амелия.

– Пропустим их и поедем следом. Будем надеяться, что Веронези и коллеги из Сан-Дона сумеют быстро организовать перехват.

Они, не медля, сели в машину, и Кампанья сдал назад, заехав в кустарник, чтобы не быть замеченным из фургона. Амелия по мобильному говорила с начальством. Оба не сводили глаз с мостика и не заметили, как сбоку к ним подходит человек, вооруженный автоматом Калашникова. Метров с десяти он открыл огонь. Длинная очередь прошила правый борт автомобиля. Амелия была буквально расстреляна. И, словно щитом, своим телом закрыла Кампанью. Инспектор распахнул дверцу, бросился на землю и покатился в кустарник, стремясь укрыться от пуль. Мате остановился, чтобы сменить магазин, потом дал еще очередь, прикрывая проезд фургона. Сзади распахнулась дверца, убийца заскочил в фургон, и шофер до упора нажал на газ. Кампанья пришел в себя. Отправил пулю в ствол своей «беретты» и побежал. Он летел через поле, стремясь догнать фургон на повороте, где тот вынужден будет сбросить скорость. У него не было плана. Он знал только, что в магазине его «беретты» пятнадцать пуль девятого калибра. Он поскользнулся на траве и потерял несколько драгоценных секунд. Фургон миновал поворот, а он был еще метрах в тридцати. Тогда он остановился, прицелился, держа пистолет обеими руками, и начал стрелять по кабине. Он не хотел рисковать, чтобы не попасть в заложника. Несколько секунд – и он израсходовал все пули, но ему показалось, что он попал в человека, сидевшего рядом с водителем. Ему почудилось, что тот дернулся. И был уверен, что это Йосип. На какую-то долю секунды их взгляды пересеклись.

Он вернулся к машине. Закрыл Амелии глаза, обнял ее и разрыдался.