Третий выстрел

Но теперь надо было решать более серьезную проблему: найти мальчика. Витас заставил Адриану несколько раз повторить, как выглядел тот человек. Он еще говорил как-то странно, вспомнила Адриана. Коренастый. Со шрамом на щеке и с пистолетом.

– Таких в Риме знаешь сколько? Тысяча, а может, и десять тысяч. Тут дело в другом… странно говорил? Как это – странно? Как я?

Тогда Адриана вспомнила точнее:

– Mrtva kurva… ну да, так, это я хорошо помню. Mrtva kurva.

– Mrtva kurva? Ты уверена?

– А что это значит? Это на твоем языке?

– Нет, это по-хорватски.

– А откуда ты знаешь хорватский?

– Когда много путешествуешь, еще и не тому научишься.

– А что это значит по-хорватски?

– Поганые слова. Лучше их не повторять.

– Но мне надо знать!

– Это значит мертвая шлюха. Извини, ты сама попросила. Однако, – отрезал Витас, – в Риме не так уж много хорватов. Это важный след, и, кажется, я знаю, куда идти.

Витас свистнул. Мама Ирина слезла с дивана, где развалилась на голубом шарфе, и с воинственным видом улеглась у ног хозяина. Витас вспомнил, что голубой шарфик он видел на шее у Карло, и прихватил его с собой: пригодится.

– Я пошел, а ты оставайся здесь, ясно?

– Я иду с тобой, – решительно заявила Адриана.

Витас изучающим взглядом посмотрел на нее и кивнул. В глазах его вспыхнула искра радости, но к девушке он обратился строго:

– Ладно, пошли, но без выкрутасов!

XXII

На улице стоял собачий холод, и прохожие, не успевшие купить подарки у Бефаны на ближайшей улице Мармората, не шли, а бежали. Возле английского кладбища у своих лачуг мрачно и озабоченно беседовали иммигранты. Слишком мы цацкаемся с этими иностранцами, думал Джанджильберто, выбивая зубами дробь и пританцовывая от холода, с зажатым в руке пистолетом. Больно мы добрые; это наш природный итальянский недостаток. Мы их принимаем с распростертыми объятиями, а они нам всаживают нож в спину. Славянин – ублюдок… И тут заверещал мобильник.

– Привет, итальянец!

– Поторопись, черт тебя дери, я уже околел!

– И когда ты научишься хорошим манерам? Я с тобой поздоровался!

– Привет, Славянин!

– Вот так уже лучше! Извини, что заставил ждать в Тестаччо. Я передумал.

– Что значит «передумал»?

– Знаешь ту старую фабрику, где теперь театр?

– Это «Индия», что ли? Театр «Индия»? Конечно знаю.

– Я тебя буду там ждать на улице. В Тестаччо слишком много народу, большое движение. И давай скорей, у меня не так много времени!

Джанджильберто сунул мобильник в карман и двинулся вперед сердитым шагом. Славянин отделился от группы крестьян у входа на кладбище, кивнул на прощание и направился к своей машине. Итальянец один. Это хорошо. Он вооружен: его выдают походка и манера оглядываться по сторонам. Это плохо. Мог отделаться данью, а теперь нарывается на приключение. Тем хуже для него. И для мальчишки.

XXIII

С набережной Витас угнал лимузин с табличкой «Дипломатический корпус». Достав из кармана своего огромного пальто металлический прут, он без труда вскрыл замок и, навалившись всем телом на черную коробку под рулем, точным, привычным движением сдвинул ее с места. Раздалось хриплое «псс!», словно спустило колесо.

– Противоугонное отключено, – объяснил он. Потом тем же металлическим прутом включил зажигание. – Ну, залезай!

Адриана послушно уселась рядом с водителем, а Мама Ирина дисциплинированно устроилась сзади. Витас уверенно повел машину в темноте, держа высокую скорость, но внимательно следя за знаками.

– Кто его знает, надо быть поосторожнее. Хотя вряд ли кто остановит машину дипкорпуса, пока не подняли тревогу.

Адриана осторожно спросила, уж не вором ли он был в Литве.

– Вором? – вскинулся Витас. – Я был полицейским, правда, служил в русской полиции. И когда Литва получила независимость, меня вышвырнули как паршивую собаку… Но я, по счастью, успел поймать многих преступников и кое-чему научился!

Следя за дорогой, он объяснил, что знает место, где собираются выходцы из Югославии. Правда, этот бар у черта на куличках, но он надеется его найти, потому что однажды там был, а чувство ориентации в пространстве у него редкостное. Адриана глядела на него с восхищением, но ее одолевали сомнения.

– Надо было спросить у Джанджильберто, он-то, конечно…

– Он-то, конечно, сообщник югослава! Ну и чепуху ты несешь! Кто, ты думаешь, подослал к тебе югослава? Твой приятель Джанджильберто, кто же еще?

– Мне не верится, Витас. Он… ему были нужны деньги, согласна, но он не злодей. Он бы никогда не сделал зла ребенку. Вот тот тип – настоящее животное…

– Ой-ой, как ты защищаешь своего Джанджильберто! И после всего, что он тебе сделал, ты еще в него влюблена?

– Ни в кого я не влюблена!

– Ну, это никогда не поздно!