Третий выстрел

Красавица, увидев широко раскрытые глаза странного блондина, неожиданно подмигнула ему и рассмеялась. Молчаливые переглядки продолжались довольно долго: Саня, не отрываясь, смотрел на девушку, а она время от времени косилась на скрипача, пока не выдержала его полудетской нерешительности, спрыгнула с колен пожилого дядьки, чмокнула того в плешь и направилась к их столику.

— Аhалан![77] — сказала она почему-то по-арабски и посмотрела на Саню в упор.

— Шалом, — машинально откликнулся тот. Девушка услышала акцент, снова рассмеялась.

— По-гхусски?

— Да, а вы говорите по-русски?

— Плохо, — она постучала по плечу соседа Сани, показала глазами, чтобы освободил стул, плюхнулась рядом.

— Купишь водки?

Саня кивнул и заказал «касит». Денег у него больше не было, но и черт с ним, приключение того стоило.

— Михаль, — она протянула ему ладошку.

— Саня, — пожал руку скрипач.

— Саня! — она засмеялась. — Извини, но это очень смешно! Саня! Я буду тебя так звать. Не меняй имя, слышишь? Сейчас мода менять имена на ивритские, а ты не меняй, хорошо?

— Хорошо.

Она потрепала его по коленке, замахнула стопочку, с трудом сдержалась то ли от икоты, то ли от рвоты, выдохнула. Все же она была очень пьяна.

— Проводи меня!

Они проговорили всю ночь, гуляя по улицам Белого города. Ночами жара спадала, гулять было приятно. К себе его Михаль не пригласила, а сам он жил в комнате с еще двумя оркестрантами. Так что они спускались к морю, бродили по песку, когда уставали, то сидели на скамейках сначала в одном парке, потом в другом, Михаль рассказывала о своем детстве, о родителях, о том, как воевала, как было страшно, когда в нее стреляли. И стреляли с одной целью: убить именно ее, Михаль, славную девушку, которая хотела только одного — жить в своей стране и чтобы от нее все отстали. Но это как раз казалось совершенно невозможным. Саня в ответ рассказывал о своих странствиях, стараясь опускать особо опасные места: по сравнению с тем, что пережила Михаль, его приключения казались не такими уж и страшными. Во всяком случае, в него ни разу не стреляли. Что было, неожиданно подумал он, очень странно для того времени. Надо же, оказывается, ему повезло!

— А этот мужчина, с которым ты была в кафе — он кто? — набрался смелости Саня.

— Любовник, — ответила Михаль. — Он замечательный… Нет — гениальный поэт! Его вся страна знает. А что?

— Нет, ничего, просто спросил.

— А у тебя девушка есть?

— Нет.

— А раньше была? Ты любил ее?

— Не было у меня никогда никакой девушки. Когда мне было? Такая судьба.

— Вообще никогда-никогда? — изумилась девушка. — Ты что никогда… это?

— Нет, — честно сказал Саня. Он всегда старался быть честным.

Михаль, повернула его лицо к себе, вглядываясь в лунном свете в эти серые глаза.

— Какие мы, девчонки, дуры! Как можно было пропустить такого парня! — и поцеловала его, обдав запахом перегара. Но даже и с перегаром это было прекрасно. У Сани закружилась голова, сильно заколотилось сердце, он стал тыкаться губами в ее лицо, целуя куда попало. Михаль взяла его руку, положила себе на грудь:

— Я хочу быть у тебя первой. И последней, понял?!

Там, в парке, у них все и случилось. После этого они встречались чуть ли не каждый день, прерываясь только на дальние поездки оркестра. Таскались то к Михаль, пока Фаня была на работе, то к Сане, в комнату, которую деликатно освобождали чуткие товарищи-музыканты. Однажды Саня упросил директора труппы взять Михаль с собой на концерт, тот согласился. Посмотрев, как активно девушка помогала разгружать тюки с костюмами, ящики с инструментами, декорациями, директор подозвал Саню к себе:

— Эта Михаль — она где работает?

— Временно нигде, — замялся Саня.

— Пусть приходит к нам. Будет администратором. Нам такие шустрые нужны. Видно, что огонь. Вот с первого числа пусть и приходит.

После концерта Саня сообщил радостную новость своей девушке, а Михаль, грустно посмотрев на него, сказала:

— Это, конечно, прекрасно. Только я беременна. — И внимательно посмотрев на Саню, предупредила:

— И рожать буду в любом случае!

— Конечно, будешь! — закричал Саня и сразу же принял решение. — Мы поженимся и у нас будет ребенок.

Михаль удивленно посмотрела на него.

— Мальчик мой, ты хоть представляешь, что это такое — ребенок? Ты в свои девятнадцать хочешь взвалить на себя эту обузу? И потом я тебя старше намного!

— Не намного, не говори ерунды. Хочу обузу. И все. Завтра идем к твоей маме.

Девушка рассмеялась.

— Ты мою маму не знаешь. Но пойдем, коли ты такой отважный.

И добавила:

— Папаша!

— И не смей больше таскать такие тяжести! — опомнился Саня. — Тебе нельзя!

«Что ж, — думала Фаня. — Когда-то же это должно было случиться, понятно было, что она рано или поздно выскочит замуж. Лучше бы позже, конечно, но ничего не попишешь. Время сейчас такое. Слава богу, работа у нее теперь есть, может остепенится».