Третий шанс

Генерал Куропаткин внимательно смотрел на сыновей великого князя Владимира Александровича, что благосклонно принимали подношения от собравшихся на читинском вокзале «лучших людей» города во главе с губернатором. Навязали ему сопровождать этих двух молодых прохвостов, к которым с позавчерашнего дня он не испытывал ни малейшего почтения — память показала такое, что впору отплевываться. Ладно, старший 27-ми летний Кирилл быстро уехал из Порт-Артура, искупавшись в холодной воде после подрыва броненосца «Петропавловск». Зато младший на год Борис, поручик лейб-гвардии Гусарского полка остался при нем адъютантом.

Та еще мразь, как оказалась. Ладно, беспробудное пьянство и кутежи великосветских отщепенцев еще можно пережить, но Борис повел себя мерзко, пытаясь изнасиловать сестру милосердия княгиню Гагарину. Та наградила его пощечиной и вся в слезах пожаловалась ему. Он вначале проверил — любой поживший на свете человек не доверяет женским слезам, прекрасно зная, чем и когда они могут быть вызваны. Но все подтвердилось, оказались свидетели этой безобразной сцены.

Вызвав к себе в кабинет молодого ловеласа, Алексей Николаевич стал его отчитывать за непозволительное поведение. Но тот в ответ, обидевшись, и весьма нахально произнес — «вы забываете, генерал, что говорите с великим князем». На что Куропаткин вскипел, и напомнил, что тот всего штаб-ротмистр и говорит с главнокомандующим, генералом от инфантерии, к тому же генерал-адъютантом правящего императора. И вспылил, скомандовав — «молчать, руки по швам»!

Борис не подчинился, нахально вытащил наган и демонстративно выстрелил ему в руку, кожу тогда обожгло у локтя. Алексей Николаевич дернулся почесать рубец, но тут вспомнил, что сия выходка только будет иметь место через девять месяцев. А тогда он немедленно отправил телеграмму императору с вопросом, что делать в такой ситуации, ведь великие князья находились вне юрисдикции, как ему неоднократно говорил министр юстиции Муравьев, неоднократно сетовавший на подобное положение дел.

Ответ из Петербурга пришел сразу — вы главнокомандующий, отдавайте под суд офицера, имеете полное право. И вот тогда он осознал, что царь по обыкновению, желает «умыть руки». К тому же он сильно недолюбливал родного дядю и двоюродного братца, и решил таким образом свести счеты — ведь великого князя за его выходку следовало предать военному суду. А дальше могли быть такие последствия, уже для него самого, что страшно представить — ведь это можно было трактовать как прямое посягательство на права Дома Романовых. И он испугался, стал искать выход, чтобы выйти из положения. И он нашелся, сами врачи подсказали — сами освидетельствовали великого князя на предмет умственных способностей, составили комиссию для проведения экспертизу, по которой признали Бориса ненормальным. И отправили в Россию принудительно, для лечения. Причем, против единодушного вывода эскулапов даже его отец, командующий гвардией, не посмел протестовать, опасаясь, что в газетах поднимется шумиха. Тихо-мирно вразумили молодого алкоголика, «замяв» дело, оно ведь стало чисто «семейным» для правящей династии.

— Ничего, сейчас я на тебя найду управу, гаденыш. А сейчас вас нужно использовать, благо вы оба не сообразили, куда ветер подует…

Несмотря на презрительные слова, сказанные чуть слышно, на губах Алексея Николаевича застыла самая ласковая и приветливая улыбка. За шесть лет исправления должности военного министра он научился лицедействовать, проявлять живейшее участие там, где испытывал стойкую неприязнь, и отделываться общими фразами, никто не давая конкретного ответа. И лишь в немногих случаях, когда речь заходила о действительно важных вещах, имеющих отношение к армии в целом, генерал Куропаткин старался настаивать на своей точке зрения. А как иначе выбить дополнительное финансирование от того же Витте — министры финансов в любой стране стараются урезать расходы, а не выделять дополнительные средства. Порода у них такая, и нет горше времени для армии, когда ее стараются перевести на пресловутую «экономию». Да и не только ее одну — всем пытаются сократить ассигнования, и все время жалуются, что казна пуста.

Тот же Витте прохиндей каких свет не сыскать — Алексей Николаевич ахнул, когда узнал в какую сумму обошлась его задумка с проведением КВЖД и возведением города Дальний, который не без оснований стали именовать «Лишний». Сумма оказалась впечатляющей — свыше восьмисот миллионов рублей звонкой монетой. Несмотря на все приведенные расчеты, вроде бы обоснованные, на проведенном совещании кабинета министров, выходило, что казнокрадство в Маньчжурии царит просто ужасающее. Еще бы — одна верста железнодорожного полотна стоит 130 тысяч рублей, втрое больше расценок Транссиба. Сумасшедшие деньги — достаточно чтобы батальон пехоты содержать в течение года. Три версты — сформировать казачий полк, со всеми лошадьми, шашками, папахами и повозками.