Третий Рейх. Гитлер-югенд

Первые реальные шаги для борьбы с безработицей именно этим способом были предприняты в середине 20-х годов. Весной 1925 года ряд молодежных организаций демократического толка, среди которых, кстати, был и упоминавшийся уже «Вандерфогель», организовали в Силезии трудовые лагеря для студентов. Однако ничего подобного четкому уставу, субординации и полувоенной дисциплине гитлеровской РАД в них не существовало. В основе идеологии студенческих трудовых лагерей были принципы демократии, самовоспитания, самоуправления и чувства общности[233]. Нечего и говорить, что небольшое число лагерей и мизерное количество привлекаемой в них молодежи не позволяли воспринимать студенческий проект всерьез и рассматривать его как действенное средство против безработицы.

Между тем, необходимость решения проблемы занятости среди немцев назревала все сильнее. Мировой экономический кризис, навалившийся на страну в 1929 году, усложнил и без того непростую ситуацию. К февралю 1932 года число безработных перевалило за 6 миллионов человек. В это время идеей введения трудовой повинности заинтересовались и Имперское правительство и рейхстаг. Правые партии выступали за немедленное создание Службы труда. Левые, которых ликвидация безработицы лишила бы важнейшего политического инструмента, естественно были против. В результате сама идея формирования подобной организации утонула в пустой говорильне, выплеснувшейся за пределы рейхстага и закончившейся, как водится, ничем.

Впрочем, уже к началу 30-х годов в Германии действовало множество мелких союзов, объединений и добровольных образований, работавших под эгидой и покровительством самых разных политических или религиозных организаций — «Народный союз службы труда», «Евангелическое объединение ремесленников», «Профсоюз германской помощи», «Центральное объединение инвалидов войны», «Баварский союз земледельцев» и пр. Они пытались бороться с безработицей на местном или региональном уровне. Следует признать, что эти организации работали неплохо, однако в целом вопроса занятости решить не могли: им не доставало скоординированности действий и, если можно так выразиться, глобальности подхода.

В такой ситуации программные требования национал-социалистов — дать работу каждому, кто в ней нуждается (естественно, что отдельным пунктом всегда рассматривалась забота о судьбах молодежи), преодолеть безработицу, поднять германскую экономику из руин — выглядели достаточно обоснованными. Нельзя сказать, что НСДАП была единственной партией, использовавшей сложившуюся обстановку в качестве политического козыря. Однако ее экономическая программа выглядела разумней и практичнее многих. К тому же требованием «права на труд для всех» руководство НСДАП целило в «ахиллесову пяту» правительства Веймарской республики. Дело в том, что конституцией 1919 года каждому гражданину Германии была обещана возможность зарабатывать себе на жизнь собственным трудом или, если это невозможно вследствие каких-либо обстоятельств, получать необходимую поддержку от государства[234]. Оба эти пункта были неосуществимы в то время и дважды неосуществимы в ситуации экономического кризиса. В середине 20-х годов источником «необходимой поддержки» была система пособий по безработице, однако в начале 30-х она уже дала сбой: для огромного количества безработных (5–6 миллионов человек) элементарно не хватало денег. Пособия, разумеется, продолжали выплачиваться, однако были столь мизерными по размерам, что выглядели скорее насмешкой, нежели попыткой помочь безработному. Добровольные трудовые объединения, о которых шла речь выше, также не меняли ситуацию. Полторы марки в день и тарелка горячей баланды спасли, вероятно, немало жизней, однако, во-первых, были почти бесполезны для тех, кто должен был заботиться о семье, родных и близких, а во-вторых, доставались далеко не каждому. Катастрофически не хватало работы и фондов. Пожалуй, ни в одной другой области жизни Веймарской республики не было столь значительного расхождения между декларацией намерений власти и действительностью[235].