Третий рейх

Из донесения генерала Сиднева следует, что еще до того, как были найдены трупы, начала складываться та версия смерти Гитлера, в достоверности которой, судя по всему, до конца своих дней был убежден Сталин. Показания врача Хаазе явно подводили к тому, что Гитлер намеревался принять цианистый калий.

4 мая 1945 года доктор Кунц, помощник главного зубного врача при имперской канцелярии Хаазе, несколько оправившись от шока, вызванного участием в отравлении детей Геббельса, сообщил людям Горбушина: он слышал от Раттенхубера, что труп Гитлера собирались сжечь в саду.

«В саду имперской канцелярии, — вспоминает Е. Ржевская, — один из бойцов подполковника Клименко, Чураков, обратил внимание на воронку от бомбы влево от входа в “фюрербункер”, если стоять к нему лицом. Внимание Чуракова привлекло то, что земля в воронке была мягкой, рыхлой, лежал скатившийся сюда невыстреленный фаустпатрон и торчало что-то, похожее на край серого одеяла. Спрыгнувший на дно воронки солдат наступил на полуобгоревшие трупы мужчины и женщины, засыпанные слоем земли». Поначалу никому не пришло в голову, что это могут быть трупы Гитлера и его жены. Лишь на следующий день, 5 мая, тела извлекли наружу, составив об этом соответствующий акт. Там же обнаружили и трупы двух умерщвленных собак — овчарки и щенка. Приказание о судебно-медицинском исследовании предполагаемых трупов Гитлера и его жены, Евы Браун, как об этом сказано в акте вскрытия, было отдано 3 мая 1945 года не представителями НКВД или СМЕРШ, а членом Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенантом Телегиным.

Та же комиссия освидетельствовала и другие трупы (в частности, Геббельса, его жены и их детей), обнаруженные в бункере еще 2 мая. Именно тогда и была создана Телегиным комиссия. Обнаруженные же 5 мая еще два трупа включили в общий список для вскрытия.

Продолжение расследования осложнилось передислокацией советских войск в Берлине. 3-я ударная армия (командующий генерал-полковник В. И. Кузнецов), занимавшая рейхсканцелярию, выводилась из города. В Берлине оставались части 5-й ударной армии (командующий генерал-полковник Н. Э. Берзарин, он же первый советский комендант Берлина). Отныне за охрану рейхсканцелярии отвечали его войска. Но, как пишет Е. Ржевская (Каган), «не оставлять же другой армии трофеи, не бросать же не доведенное нами самими до конца дело. Пришлось прибегнуть к такой “операции”: на рассвете, в 04 часа утра, капитан Дерябин с шофером, пробравшись в рейхсканцелярию, похитили, завернув в простыни, трупы Гитлера и Евы Браун и в обход часовых, через забор перебрались на улицу, где их ждали два деревянных ящика и машина».

Пока СМЕРШ занимался поиском, опознанием и перетаскиванием тел с места на место (втайне от других служб), в погоню за информацией включилась военная разведка. 5 мая 1945 года начальник разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта генерал-майор Трусов отправил в Москву донесение «о судьбе Гитлера, Геббельса, Гиммлера, Геринга и других государственных и политических деятелей Германии, составленное по показаниям военнопленных генералов немецкой армии».

Сообщение получил заместитель начальника разведывательного управления Генерального штаба Советской Армии генерал-лейтенант Онянов, а начальник управления генерал-полковник Ф. Кузнецов переслал донесение Берии.

Основным источником сведений военной разведки о судьбе Гитлера был генерал Вейдлинг, бывший командующий обороной Берлина. Он сообщил: «30.04 я был вызван к генералу Кребсу между 19 и 20 часами. Я прибыл в имперскую канцелярию. Меня ввели в комнату Гитлера. Здесь я застал генерала Кребса, имперского министра Геббельса и личного секретаря Гитлера Бормана (подобная ошибка в переводе сообщения на русский язык должности Бормана говорит о том, что и руководители военной разведки очень спешили доложить начальству о смерти Гитлера. — прим. авт. ). Мне заявили, что после 15 часов дня (30.04) Гитлер с женой покончили самоубийством путем принятия яда, после чего Гитлер еще застрелился».

8 мая 1945 года Кузнецов дополнил полученные от Вейдлинга сведения, направив Берии собственноручные показания группенфюрера СС и генерал-лейтенанта войск СС и полиции Ганса Раттенхубера и адъютанта Гитлера от войск СС Отто Гюнше. (В середине мая Гюнше по тому же поводу допрашивали работники еще одной спецслужбы — заместитель начальника Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР А. З. Кобулов и его подчиненные — Парпаров и Савельев.) Показания касались «последних дней пребывания их в ставке верховного командования вооруженных сил Германии и судьбы Гитлера».

Кому еще направил свое донесение Кузнецов, неизвестно. Но Берия получил только 3-й экземпляр документа. Скорее всего, информацию, полученную от Раттенхубера и Гюнше, докладывал Сталину тоже не он. (Если вообще кто-нибудь решился докладывать Сталину эти весьма неполные и маловразумительные сведения.)