Третий путь

— Здесь стоит плетение, которое усиливает звук с той стороны двери. Это чтобы не тарабанить и не мешать другим.

— Умно придумано. — Лена прислушалась, но за дверью было тихо. — Надо будет позаимствовать. Что‑то тихо, постучи еще раз.

Но и повторный стук ничего не дал.

— Странно, — сказала Лита и надавила рукой на дверь, которая вдруг распахнулась от слабого нажатия. — Что‑то здесь не так. Давайте войдем.

Они вошли в комнату и закрыли за собой дверь. Лена достала пальчиковый фонарик и посветила. Неожиданно яркий для сумеречного зрения девушек луч фонарика осветил совершенно пустые комнаты.

— С ними что‑то случилось, — помертвевшим голосом сказала Лита. — Комнаты освобождают от всего только со смертью хозяев, да и то, если не осталось близких родственников.

— Мы должны узнать точно. Как это можно сделать?

— Можно найти моего брата, его комната рядом. Только потом его надо заставить все забыть. Сможете?

— Конечно.

— Тогда пойдем.

На этот раз на стук Литы дверь открыл заспанный юноша лет семнадцати.

— Лита? — удивился он. — Когда это ты успела вернуться? И кто это с тобой?

— Отвечать будешь ты, — сказала Лена, коснувшаяся мечом горла парня. — Будь умницей и веди себя тихо, тогда доживешь до утра. В комнате есть посторонние?

Косясь на меч у горла, он отрицательно покачал головой, порезав себе при этом кожу.

— Ты что дергаешь головой, идиот? — рассердилась Лена. — Сказать не мог? Заходите все в комнату.

В бедно обставленной комнате стоял только один стул, на который была в беспорядке набросана одежда мага.

— Как его зовут? — спросила Лена, свободной рукой сбрасывая одежду на пол и освобождая себе стул.

— Осот, — ответила Лита.

— Сейчас ты правдиво рассказываешь нам о том, что случилось с родителями Сержа. Да расслабься ты. Если не будешь делать глупости, то останешься цел и невредим. Лита, залечи ему царапину, а то он все перепачкает кровью, а завтра будет гадать, что же с ним такое случилось.

— Вы сотрете мне память? — спросил начавший приходить в себя юноша.

— А у тебя есть другие варианты? Не бойся, сотру только эпизод с нашим участием, остальное не пострадает. Так что там с семьей Сержа?

— Их всех убили по приговору Совета за несогласие с политикой дома.

— Когда?

— Вчера утром.

— Значит, они убили родственников члена нашего дома, — сказала Лена. — Что может быть с вашей семьей, если узнают, что Лита осталась в доме Раум вопреки воле Совета?

— То же самое. У нас очень строгие правила.

— Значит, поступим таким образом. Я не буду стирать тебе память. Сейчас я тебя просто усыплю, а завтра поговоришь с родными. У вас будет время уйти. Надеюсь, что твои родители умные люди. Отсюда до наших границ всего лиг двадцать, поэтому на лошадях доберетесь быстро. Я предупрежу патрули, и они дня три–четыре будут дежурить ближе к границе. Вас встретят и, если будет погоня, прикроют. Жить у нас гораздо лучше, чем в вашем гадючнике, вон Лите понравилось. А в общем, как хотите, я не собираюсь никого убеждать.

— Осот, — тихо сказала Лита, — приходите. Там очень хорошо и интересно жить, ты не пожалеешь.

— Если не решитесь уйти и останетесь живыми, постарайся не идти в поход на дом Раум, — сказала ему Лена. — Его участники не найдут в нем ничего, кроме смерти. Все, смотри сюда! Сейчас ты ляжешь спать, а утром поговори с родителями и сестрой, — она оголила рукав, вызвала печать и подождала, пока впавший в транс юноша лег в кровать и заснул.

Обратный путь занял еще меньше времени и обошелся без происшествий, и вскоре Лену уже обнимал радостный Петр, а она безуспешно пыталась расстегнуть пряжку и сбросить ножны с мечом, которые от объятий мужа больно врезались в спину.

Город Москва

— Мне страшно, Сережа, — мать стояла перед зеркалом, из которого на нее смотрела пожилая женщина лет пятидесяти. — Мне страшно, что я сплю и сейчас проснусь опять старой развалиной. И мне страшно за тебя. Если узнают, что Лания может возвращать молодость, ее у тебя отберут. И не помогут ни твои деньги, ни связи. Когда дело касается жизни, нельзя положиться даже на друзей. Это не считая красоты, которая разит мужиков наповал. Ты совсем скис, а ведь никогда не робел перед женщинами. И еще, она очень умна. Я с ней много общалась. В чем‑то по–детски наивна, но у нее острый ум и огромный жизненный опыт. Сколько ей лет, Сережа?

— Я не знаю.

— Спроси. Это уже зрелая женщина, а юная внешность — всего лишь обман. Кто она?

— Она не говорила? Ладно, тебе можно сказать. Она из другого мира, мама. Мира магии.

— Я что‑то такое и предполагала, потому что наука не может так лечить. — Она засмеялась. — Всегда считала магию выдумкой писак, но теперь не могу не верить своим глазам. У вас могут быть общие дети?

— В фильме, переданном оттуда человеком, которому ты обязана жизнью, говорится, что такие дети уже есть.

— Покажешь?

— Сейчас принесу флешку. Я скопировал файл, а ее оставил здесь.