Третий ключ

Он пришел в себя от жалобного воя впечатанного мордой в землю бритоголового, от испуганного девичьего визга и одобрительного рокота мужских голосов. Огляделся растерянно, отряхнул налипшие к штанинам былинки, забрал с перил чудом уцелевшие очки, подошел к Аглае. Она по-прежнему сидела на земле, смотрела на него снизу вверх взглядом в большей степени сонным, чем благодарным. Интересно, сколько нужно выпить, чтобы сделаться вот такой, ко всему равнодушной, даже к собственному чудесному спасению? Хотя, вполне вероятно, что дело тут не в количестве выпитого, а в отсутствии тренировки. Глупо сейчас это выяснять.

– Ну, вставай, – Михаил протянул ей руку, помог подняться на ноги.

В вертикальном положении Аглая была не особо устойчива, без опоры заваливалась то назад, то в сторону. Пришлось придерживать ее за талию и одновременно следить, чтобы коротенькая юбочка не задиралась совсем уж неприлично высоко. От Аглаи пахло дешевым вином и мятной жевательной резинкой, а от растрепанных волос шел нежный, едва уловимый аромат. Михаил перехватил ее поудобнее, крепко задумался. Одно дело – спасти прекрасную даму и тем самым завоевать ее благодарность и доверие, и совсем другое – решить, что делать со спасенной дальше. Здравый смысл и жизненный опыт подсказывали, что прекрасную даму нужно транспортировать домой и передать родственникам. Но чувство жалости искало другое решение проблемы. Михаил огляделся, выцепил из толпы зевак худого белобрысого парня, с виду почти трезвого, поманил к себе.

– Тебе чего? – Парень подошел, но остановился чуть поодаль, с независимым видом сунув руки в карманы брюк.

– Тебя как зовут? – спросил Михаил миролюбиво.

– Петром. – Парень приосанился, но тут же подозрительно сощурился. – А тебе зачем?

– Знаешь, где она живет? – Михаил легонько встряхнул Аглаю, в ответ та пробурчала что-то протестующее и попыталась пристроить голову у него на плече, до плеча не дотянулась, ограничилась сгибом локтя. Михаил снова тяжело вздохнул.

– Глашка, что ли? – Петр кивнул. – Знаю, а что?

Ему бы в разведке работать. На вопросы отвечает исключительно вопросами, тайны врагу не выдает.

– Видишь, в каком она состоянии? – спросил Михаил.

– Напилась. – Петр снова кивнул. – А я Люську предупреждал, что не нужно ей вино наливать. По ней же видно, что пить не умеет. Да только Люську с Лысым хрен переубедишь, а этой, – он кивнул на Аглаю, – только пробку дай понюхать. Теперь баба Маня ей устроит, – в голосе парня послышалось сочувствие.

– Ну, так ты бы мне показал, где ее дом.

– Зачем?

Ох, где ж взять терпения?! Михаил сделал глубокий вдох, сказал:

– Затем, чтобы я знал, куда ее отвести.

– А, ясно! – непонятно чему обрадовался Петр. – Так тут недалеко, иди прямо по дороге, там метров через сто поворот направо, четыре дома отсчитаешь, и будет тебе Глашкин дом. Только ты, знаешь что, ты прямо в хату не прись, еще напугаешь бабу Маню спросонку.

– И что ж мне с ней теперь на скамеечке до утра сидеть? – Он представил себе эту замечательную перспективу и нахмурился.

– А нечего было не в свои дела лезть! – За разговором Михаил и не заметил, как к ним подошла Люся. – Если бы ты Лысому морду не разбил, он бы как-нибудь сам с Глашкой разобрался.

– Разобрался бы, – усмехнулся Михаил, – я даже знаю как.

– Знает он! Понаехали тут рыцари. – Люся зло притопнула ногой, пошатнулась на своих высоченных шпильках и едва не свалилась в траву. – Ладно, ты за бабку ее не переживай, я ее предупредила, что Глашка может у меня после клуба ночевать остаться, она эту малахольную до утра не хватится. Так что до рассвета скамеечка в вашем полном распоряжении, – добавила она ехидно и, провокационно покачивая бедрами, удалилась.

– Ну, удачи, – Петр смущенно улыбнулся и направился вслед за Люсей.

Зрители тоже разошлись, наверное, решили, что представление окончено, Михаил остался перед клубом в полном одиночестве. Это если не считать девушку Аглаю, никак не реагирующую на внешний мир...

* * *

Расходились в молчании, прощались как-то неловко, словно чужие. Глаша после обморока еще не оклемалась, большей частью молчала. Свирид тоже молчал, только все косился на нее да хмурился от каких-то своих мыслей. Люська, та в обиде убежала еще час назад, да так и не вернулась. Сандро ушел за ней, вроде как успокаивать, и тоже будто сквозь землю провалился. Степаныча за каким-то хреном позвали строители. Пытались было к Свириду пристать, да тот на них так зыркнул, что мигом передумали. Это ж надо, каким Мишка бывает лютым.

А самому Петру было обидно, что слова его вроде как и не воспринял всерьез никто, точно он не представитель закона, а так – шут гороховый, которого можно послушать и забыть. Ну и хрен с ними! Он от этого дела не откажется, он до сути докопается и всех-всех выведет на чистую воду. Вот у него и вещественное доказательство имеется, в телефончике хранится.