Третий фланг. Фронтовики из будущего

Лейтенант кивнул. Нас двадцать семь – последняя партия, и я с лейтенантом. А сколько немцев на аэродроме? Еще обслуживающий персонал, еще охранение… Мать моя женщина! Что ж мы собрались делать? Смотрю на мужиков и понимаю – сделают! Даже не обсуждается… самолетам нельзя дать взлететь. Кому жить, кому умирать – не мы решаем… это война. — На пляже останутся Первый, Восьмой, Двенадцатый и… Седьмой, — по-прежнему по номерам. Удобнее, да и ребята уже привыкли, — дальность метров восемьсот – предельная, но к самолетам никто не должен подойти. И на взлете, если что, бронебойными. Это к тебе, Седьмой. Дальше. Охрану на перешейке снимаем в ножи – Третий и Девятый с этого края. Одиннадцатый и Восемнадцатый – с дальнего. БТР-ы прикроют отходы. К дальнему перешейку идет группа лейтенанта. Минирование на Пятнадцатом, Шестнадцатом и Двадцать шестом – не подведите. Прикрытие отхода и БТР-ов – Второй, Четвертый, Шестой, Четырнадцатый, Двадцать третий и Двадцать пятый. Все остальные – по обстоятельствам. Сами себе «и начальник и падишах» – как учились. Операцию начинаем через полчаса, в двенадцать сорок пять. Я на вас надеюсь, ребята. Все. Вперед!

Ровно в назначенное время – первый выстрел со стороны пляжа. Немцы всполошились. Поздно! Мы уже здесь! Ага, вот и прорезались огневые точки: пара зениток – трехдюймовых «Лендера», тридцатисемимиллиметровый «Бофорс», счетверенные пулеметы – четыре огневые точки… сидели, выжидали до последнего. Мои диверсанты растворились в белой круговерти. Выстрелы, крики… Сама стреляю и, кажется, кричу. Внезапность сыграла на руку, но немцы быстро приходят в себя и огрызаются. Все в какой-то дикой пляске – огонь, взрывы, стрельба…

А пока мы как тени, где-то между
Сном и явью и строка наша чиста…
Мы живем от надежды до надежды
Как солдаты от привала до креста…

Внезапный огромный взрыв, а за ним столб пламени.

— Писец котенку! Топливные баки…

— Сама знаю!

— Самолеты?

— Хрен взлетят!

— Отход!

Вроде бы все подорвали, а что не подорвали – расстреляли к чертям собачьим.

Отошли, заминировав оба перешейка. Хотя есть опасения, что могут пройти по льду. Отходим, оставляя на тропах и дорогах «гостинцы». Но пока погони не видно. «Гостинцы» лежат тихо – никто на них еще не подорвался.

— Раненые, убитые?

— Шестнадцатый контужен, у троих легкие ранения, двое тяжелораненые – Пятому в бедро пуля вошла, а Двадцать седьмому – в грудь. Боюсь, до госпиталя не довезем… Убитых нет.

Лейтенант замялся.

— Что-то еще? — Тринадцатый… его нет.

Вот и не верь теперь в плохие числа.

— Как нет? А кто был с ним в паре? Прикрытие?

— Пятый был. Ребята видели, как Тринадцатый его тащил, отстреливаясь – там немцев много было, а потом Пятого нашли, того – нет.

— Блин! Блин!

Что же делать? А если в плен попал?

«— Водограй Семен Иванович – Тринадцатый номер. Не боишься чертова числа?

— А я не боюсь ни черта, ни бога!

— Смотри, Водограй… фамилия откуда такая?

— Так мы с Никополя. Козаки мы. Еще с Запорозськой Сечи. Вот батько был Водограем, так теперь и я Водограй!

— Ой, грай да не загравай!

— А вы що, теж з Украины?

— 3 Кыэва.

— О! 3 самого Кыэва!»

— Что будем делать, лейтенант? Остров второй раз штурмовать не получится… Как же все жопно… И вперед надо, и Тринадцатого бросать нельзя… Ладно, вперед… Там придумаем. Пока надо отойти и проверить дорогу. Нехорошо будет, если они подмогу вызвали – в спину ударят. Так что, пока вперед!

Раненых погрузили в грузовик. Разведка снова растворилась в лесу. Тишина. Вот бы взять и остановить эту минуту. Остановить войну…

— Там машина!

— Какая?

— «Опель-Блиц»! Уходит… кажется, с острова.

— Каким лешим? Мы же перешейки подорвали? По льду?

Значит, есть еще один ход. Который мы не заметили, пропустили…

— Первый и второй со мной. Догнать его!

— Водитель моего БТР-а улыбается и кивает. Ему бы на самолете летать, а он водилой. Хотя кто сказал, что БТР не может летать? Может! По крайней мере, один такой в Карельском лесу.

Грузовичок уходил резвенько. Знает, гад, дороги. Ему, небось, и камушки под колеса не попадают. Откуда он взялся, быстрый наш… Между озер дорога почти прямая с небольшим подъемом. Но перед нами дорога перегорожена валунами. Объезжать – можем потерять.

— Стоять! — Стучу ногой по люку.

Ну и тормозит наш водила! Интересно, а почему у самолетов стоп-крана нет? Наверное, для того, чтобы вот так с пассажирами не обращаться. Еле удержалась…