Третий дождь

…Совсем рядом загремело, по шлему скафандра застучали первые капли – крупные, точно прозрачные вишни. Дождь, подумал Ермил Петров. Настоящий земной дождь. Ему вдруг пронзительно захотелось промокнуть под дождём, под настоящим земным дождём, которого они были лишены все эти долгие годы; он понял, что только дождь может воссоединить его с землей, что только ощутив своей кожей животворящую небесную влагу, он почувствует себя вернувшимся домой. Бросил быстрый взгляд на шкалу индикатора, вмонтированного в нарукавник. Никаких вредных примесей, дождь намного чище, чем те, которые шли на Земле во времена его детства и юности. Ещё бы – столько лет без гари, без заводских дымов, автомобильных выхлопов. Живи и дыши. Жаль только, что дышать некому. Он сомневался только минуту – затем снял шлем, задрал голову и подставил лицо под дождь.

– Ермил, не смей!!! – завопил координатор не своим голосом, но поздно: по телу пилота пробежала судорога, он рванулся – но уже не смог шагнуть: ноги его одеревенели, покрылись корой и пустили корни, корни пробили подошвы сапог, продавили асфальт и намертво вросли в землю. Одновременно поднятые вверх – то ли к дождю, то ли к Турчину, – руки натянули рукава и взорвали перчатки, и это тоже уже были не руки, это были коричневые ветви, из которых стремительно пошли в рост более тонкие побеги. Туловище разбухло, прорвало сверхпрочную ткань скафандра и, покрытое чешуйчатой корой эвелана, пошло вверх; только лицо Ермила ещё какой-то миг смотрело удивлённо, точно из дупла, но в следующее мгновение дупло затянулось, не оставив следа.

Чудовищное превращение длилось всего несколько секунд, и вот уже на месте, которое только что занимал пилот разведывательного корабля «Посланец» Ермил Петров, рос эвелан, отличавшийся от тысяч других разве что обмотанными вокруг ствола клочьями скафандра. Панас ошеломлённо посмотрел вокруг и как будто прозрел: только теперь он заметил, что и на других стволах сохранились остатки одежды, обуви, украшений… То тут, то там в древесину вросли истлевшие кусочки ткани, обрывки кожаных ремешков, цепочек, ожерелий: один эвелан зажал между стволом и ветвью вылинявшую пластмассовую куклу. Судорожно всхлипнув, Панас попятился в комнату, затем побежал вниз. Гроза уже прошла, небо над просекой было глубоко синим, и ветви эвеланов сверкали бриллиантами дождевых капель. Протянул руку и прикоснулся к дереву, которое только что было его другом – чешуйчатая кора ещё сохраняла тепло человеческого тела. На какой-то миг Панасу почудилось, что Ермил остался там, внутри, что он просто заточен в узкой тюрьме из живой древесины, Панас вскинул лучемёт, но тут же опустил его. Отломал крохотную веточку, воткнул её в нагрудный карман; минуту постоял, обняв ствол, затем направился к планетоходу. Развернулся – на месте, опасаясь задеть растущих из земли – и поехал, сначала медленно, потом всё быстрее.