Третья молодость

Однако на нашей шампиньонной плантации блуждать было негде и некогда. Всю осень, зиму и весну я как одержимая собирала шампиньоны, сделалась профессионалом и обрела неплохую форму. Это занятие не для слабаков. Шампиньоны растут в мягком торфе. Опереться не на что, дотянуться надо на метр в сторону, а посему приходится держаться исключительно на мышцах ног и спины. Грибы шли на экспорт, обращаться с ними приходилось деликатно. Возвращалась я порой в два ночи, измочаленная вдрызг, и одна лишь любовь к грибам побуждала меня к такой каторжной работе. Ребенок, естественно, был доволен: я бережнее относилась к товару, нежели чужие люди. Однажды я даже свалилась с дорожки – сил не хватило дотянуться. И ничего плохого не произошло. Всего лишь ушибла колено и локоть.

А летом началась собачья эпопея.

Сперва собак было три: Динго, Сёгун и Суня. Получили мы их в наследство от прежнего владельца. Все дворняги, и все черные. Динго – большой пес, уже старый, Сёгун среднего роста, помесь таксы и всех остальных пород, Суня, найденыш, самая маленькая и чуткая собачка, при этом послушная и воспитанная. Динго, в молодости пес неприветливый, на старости любил привалиться к человеку и обменяться впечатлениями обо всем, что случилось за день. Сёгун без труда мог бы прикончить роту коммандос.

Какой-то подлец еще щенком приучил его ловить летящий мяч. Псу понравилось, вратарем он сделался отличным, спортом мог заниматься сколько угодно. Весь день без перерыва заставлял нас что-нибудь пинать, приносил и складывал к ногам что попало: куски угля и дерева, камни, мяч, неспелые яблоки, соломенную куклу – и ждал, когда ему это подбросят. Если избранный партнер медлил, Сёгун царапал его лапой по ноге. Попробуйте-ка пинать куски угля или камни белой летней туфлей или голыми пальцами в босоножках – врагу не пожелаешь! Рукой бросать чертов пес не позволял, как только наклонишься, он хватает принесенный предмет в зубы и отворачивается – отнять у него что-нибудь просто невозможно. Работники мужского пола, особенно помоложе, относились к этим спортивным развлечениям доброжелательно. Пинаемый предмет вместе с Сёгуном возвращался как бумеранг – играй себе сколько хочешь. А вот мой сын восторга не испытывал. Пес дезорганизовывал работу и мог умучить любого до смерти.

Ранней весной прибыла четвертая собака – Симка. Моя невестка купила нечто черное, крошечное, красотой почти равное канадскому чимпанику. Чистокровный карликовый пинчер, охотник на мышей и крыс, глаза не навыкате и не дрожит, а по строению тела – идеальный доберман в миниатюре.

Сын поначалу решил сделать из Симки дворовую собаку, чтобы охотилась на мышей и крыс, а кончилось тем, что таскал ее повсюду с собой за пазухой. Она с ним и в машине ездила. Баловали Симку все, запретов для нее не существовало. Суня признала ее своим щенком. Остальные псы молча терпели, когда она нахально сжирала у них из миски кусочки мяса. Обаянием Симка обладала несравненным.

Так обстояло дело с фауной, когда дети решили ехать в отпуск. Производство грибов как раз прекратилось, в это время чистили помещения и наводили порядок. Хозяйничать оставили меня с Богданом, отцом Ивоны.

– Мамуня, тут могут принести щенка, – сообщили дети перед отъездом. – Возьми его, мы договорились. Овчарка.

Ну что ж – щенок так щенок. Со щенком я справлюсь.

Полагаю, судьба решила испытать меня на прочность и проверить, сколько выдержу. Пытки начались сразу же и пошли по нарастающей.

В первый же день пропала Симка. Собаки нет, никто ее не видел. Маленькая, глупая, едва шесть месяцев. Езус-Мария, выбралась за ограду! Мерзавец Сёгун всем псам показал дыру, вдруг да попала под машину?

Я в отчаянии, металась по окрестностям. Трудящийся персонал, побросав работу, тоже бегал в поисках. Один из работников признался, что видел Симку утром. Он завтракал и накормил собаку зельцем. Не дай Бог ей стало плохо и она где-нибудь подыхает? Я пришла в полное расстройство. Искала у соседей, спрашивала встречных, заламывала руки и рвала на себе волосы, пока наконец маленькая ехидна не нашлась. Она дрыхла без задних ног в боксе для шампиньонов. В помещении темно, торф черный, собака черная, ее и не углядишь, а на все призывы и крики Симка не отвечала принципиально. Остальные собаки прекрасно знали, где эта мерзавка, но помалкивали.

Не успела я вздохнуть, как на следующий день привели щеночка. Меня тотчас одолели мрачные предчувствия.

Щеночек оказался шестимесячной сукой, немецкой овчаркой по кличке Kapo. Ее хозяин, венгр, уезжал из Польши и оставлял собаку, ни слова не понимавшую по-польски. Она воспитывалась в закрытой квартире, резкая перемена повергла ее в стрессовое состояние. Люди привезли ее и удалились.