Третья молодость

– Прошу вас, одумайтесь! Что вы делаете! Вы уедете, а я здесь останусь!..

Я поняла ее – строй у нас был одинаковый. Проводила я полицейского алчным взглядом, чуть не плача, и позволила ему уйти восвояси. До сих пор не могу себе простить! Думаю, вы меня поймете: ракушка из магазина совсем не то...

Так вот, насчет строя. Гостиницы на Кубе были в порядке, старые, не разгромленные. Ванные комнаты – с ума сойти, ванны встроены в пол, кондиционеры... Правда, у меня в номере кондиционер начал нагреваться и вонять, но это чепуха, не стоившая внимания. Номер мне сразу же сменили, на том же этаже, дабы недалеко было переезжать. В ресторане внизу холодище как на псарне, сплошное удовольствие. Однако социализм дал себя знать тут же рядом, в уборной. Я специально пошла посмотреть. Санузел ассоциировался с баром «Деликатес» в нашем универсаме. Те же красоты, то же состояние. Поинтересовалась уборными в городе. Правда, до Советского Союза им далеко, но социалистический строй и в них угадывался с первого взгляда. Опять же напоминаю: Куба с Польшей не граничит...

Кажется, у них как раз цвели пышным цветом наши пятидесятые годы. Ни один кубинец не имел права зайти ни в одну гостиницу, разве только служащий там и имеющий специальный пропуск. У входа дежурил амбал, и даже я разглядела в нем агента. Не полагалось спрашивать, где живет эта бородатая... пардон, Фидель Кастро. Население получало карточки. По ним люди могли купить в год четыре пары трусов и две пары обуви. Других товаров я не помню. В салонах свободной торговли цены были во много раз выше, на них денег у людей не хватало. Издательства не имели бумаги. Старая Гавана начинала разрушаться – ремонта не делалось со времен событий в заливе Кочинос, повсюду осыпалась штукатурка, зияли дыры на месте сорванных с петель оконных рам и дверей, обрушенные балконы, чудное кружево испанской архитектуры пребывало в руинах. Старые кофейни, ресторанчики, магазинчики в предместье забиты досками. Прямо-таки город, вымерший после чумы. Очереди за своими же фруктами, как у нас за арбузами. А рядом лавки, изобилующие продуктами исключительно за доллары. Какой я молодец, что не взяла с собой долларов: в пересчете у меня получилось, что Куба самая дорогая страна в мире.

В городе я не померла от жажды исключительно благодаря Беатриче. Она или велела мне молчать и прикидываться кубинкой, или выкрикивала: Полония – специалист, коммунист, революционер, имеет право за песо выпить мятный коктейль! Еще никогда в жизни я не была такой революционеркой, как на Кубе, но для утоления жажды соглашалась на что угодно.

Уничтожали этот удивительный остров всеми силами. Если появлялась где-нибудь промышленность или велись работы, после них оставалась голая земля, будто после ядерного взрыва. Искалеченная растительность, торчащие культи засохших деревьев, черная, абсолютно опустошенная, истощенная земля. Какой-то придурок с гордостью показывал мне на автостраде оставленные в качестве памятников будки, где когда-то платили за проезд, и объяснил, как теперь хорошо: раньше ездили автострадой за деньги, а теперь даром. Беатриче, к счастью, около меня не случилось и я не смогла обратить его внимание: когда-то автостраду поддерживали в идеальном состоянии, а теперь тут сплошные дыры и выбоины, залатанные польским асфальтом. Смола из него брызжет до верхушек кокосовых пальм. Еще немного, и здесь появятся типично русские колдобины и ухабы.

По статистике сто шестьдесят человек ежедневно бегут из этого рая на лодках во Флориду. И никто еще не убежал с Флориды на Кубу, дабы вырваться из капиталистического ада, хотя американцы никого не держат насильно.

Кокосы падали с пальм у самого шоссе и разбивались. Мне захотелось отыскать несколько штук не очень побитых. С женой чешского писателя и Беатриче мы поехали на Варадеро. Кокосами я намеревалась заняться на обратном пути, уговорила и чешку.

Мы заняли кабину у бассейна, закрыли свои вещи и отправились на пляж. Все шло хорошо, пока не настала пора возвращаться. В чешском посольстве планировался прием, а может, и более серьезное мероприятие, жене писателя предстояло вернуться к определенному часу. Мы зарезервировали время на кокосы и пошли к кабине.

Кабина запиралась, но ключ клиентам не выдавали, поскольку он был один на все кабины. Пошли искать служителя. Он исчез, остальные пришли в явное замешательство. Беатриче удалось разузнать: служитель надрызгался и потерял ключ – может, в воду уронил, или еще куда засунул.