Третья молодость

– Выходит, мамуня, лужа – это ты?

– Вот именно! – подтвердила я энергично. – А океан – весь мир!

Образ убедил сына. Повернулся он передом назад и через несколько месяцев был уже богаче меня. Не торговал долларами, а начал давать уроки. Тогда это было занятие весьма прибыльное. У него оказался прямо-таки преподавательский талант. Математику он знал отлично, самые безнадежные олухи после его уроков получали пятерки, и успех Ежи снискал небывалый.

Признаюсь откровенно и нелицеприятно, великолепный пример с лужей я привела совершенно случайно, вовсе не представляя, какую великую мудрость изрекли мои уста. Правда, и заслуга ребенка тоже немалая, но я до сих пор горжусь своей находчивостью.

Второе разумное дело я совершила несколько позже и вполне сознательно.

У нас дома вечно существовала кошмарная проблема с ванной. В стене между ванной и моей комнатой находится потолочное окно, застекленное, открываемое и свободно пропускающее не только свет, но и звуки. Младший – Роберт – мучений не доставлял, он ложился спать раньше меня, а вот Ежи любил ночную жизнь. Я умоляла, чтобы он сперва вымылся, а потом уж сидел сколько влезет. Безрезультатно. Ежи принимал ванну перед самым сном. Мой диван стоял так, что свет из ванной бил в глаза, а льющаяся вода терзала уши. С музыкальным слухом у меня неважно, но ведь не глухая же я.

Со дня на день ад на земле допекал меня все больше, начались яростные скандалы, ибо дитятко унаследовало характер предков как по женской линии, так и по мужской. Уразумев наконец, что вот-вот снесу ему башку топором, и будет это к взаимному облегчению, я призадумалась и потребовала, чтобы Ежи купил какой-нибудь изоляционный материал – древесноволокнистую плиту, доски из прессованной стружки, пенопласт – все равно что – и заделал бы это треклятое окно. Дорогой ребенок уступил не сразу, по привычке пытаясь спихнуть все на меня, но мне удалось-таки объяснить, что любая плита, доска и прочее – веши тяжелые, а я не культурист. В момент, когда дето– и матереубийство висело в воздухе, он уступил; притащил плиту из прессованной стружки и прибил к раме немного сикось-накось, но я никогда не отличалась мелочностью. Где уж тут гоняться за красотой, главное, что плита решила все проблемы. Мигом кончились скандалы, и атмосфера воцарилась прямо-таки безоблачная.

Зато возникли мелкие осложнения с машиной. Ежи, как любой нормальный сын, тоже хотел ею пользоваться, и время от времени я ему разрешала брать автомобиль. Последствия же проклинала на чем свет стоит.

Назначив встречу, рано утром я вышла из дому, села, двинулась с места – что-то не так. Отъехала на метр дальше, чтобы не торчать посреди проезжей части, вышла: стою на четырех дисках. Все колеса спущены, наверно, шины проколоты. К счастью, сразу за нашим домом находилась вулканизационная мастерская, где меня знали. Помчалась туда, вернулась с мастером. Он решил накачать колесо насколько удастся, чтобы подогнать машину к мастерской.

Мой насос малость погнулся и не ввинчивался в ниппель. Приходилось придерживать его рукой, причем с силой. Оделась я в то утро элегантно, мастер качал, а я держала, сидя на корточках чуть ли на середине улицы в модном плаще, в черной шляпе, в длинных перчатках и в крокодиловых туфлях на шпильках. И все водители около нас притормаживали без всякой надобности, просто из любопытства.

Мастер поднакачал, я проехала небольшое расстояние до мастерской, выяснилось – все в порядке, колеса целые, ниппели держат. Я отправилась в город, ничего не понимая, вернулась и узнала: подшутили дружки моего сына. И подшутить хотели над ним, а не надо мной. Чем-то он их против себя восстановил. Меня чуть удар не хватил – все время, пока я держала чертов насос, он спал себе сном праведника.

Роберт для разнообразия придумал себе особый жизненный путь. Решил стать пролетарием. Не семейка, а сплошная стыдоба: отец с высшим образованием, мать с высшим образованием, брат с высшим образованием, даже тетки... Он один спасет фамильную честь. Не станет учиться, и конец. Ходил он в строительный техникум, но делал абсолютно все, чтобы не добиться успехов, и если даже они и выпадали на его долю, сын их тщательно скрывал. На третий курс экзамен не сдал, остался на втором. Я рвала на себе волосы, не представляя, что с этим фруктом делать, а мать и Люцина подначивали: ребенок, дескать, занимается продажей краденых автомобильных запчастей. Откуда они это взяли, понятия не имею. Полагаю, Роберт сам подсунул им эту прекрасную мысль для семейной драчки.

– Ты и не знаешь, а в подвале у вас склад краденого добра, – оповещала меня мать замогильным голосом.

Сколько бы я ни опровергала, полыхая огнем и искрами, но она все-таки меня довела: спустилась я в проклятый подвал. Подвал был чисто убран, запчастей никаких не наблюдалось, зато стоял стол с привинченными тисками и на подпорках лежала доска для гимнастических упражнений. Я учинила семейству скандал за клевету на безвинного ребенка, но вопрос с учебой с места не сдвинулся. В конце концов Роберта выгнали из строительного техникума.