Третья молодость

В результате у меня появилось прекрасное, хотя и утомительное, развлечение. Я подбирала моим покупательницам сочетание колеров. Естественно, украшения были дешёвые, но броские. Некий очередной покупатель — мастер, ибо кустари вдруг обнаружились — по доброте своей посоветовал мне делать готовые серёжки. Я втянула в производство Мацека, с которым работала ещё в Энергопроекте. (Мацек выступает в «Бесконечной шайке».) Начали мы производство серёжек с золочения и серебрения проволоки. Продавался наш товар не только в «Искре», но и в магазинах — рекламу делать мы умели первоклассную. В общем, целыми днями пересчитывали мы товар в штуках, отчего недолго было и ослепнуть, и вытягивали медную проволоку из электрических проводов. Марек в нашем предприятии участия не принимал. По непонятным причинам он был против, а его дети — за, с большим энтузиазмом. Особенно старший сын с женой.

К листикам вскоре прибавились два вида раковинок. Однажды прибыла посылка, где все перемешалось, куда там Золушке разбирать, все этим занимались. Помотала даже мать, которой наша затея пришлась по вкусу. Короче, впору было нанимать бухгалтера. Как-то одна девушка под проливным дождём накупила этого мусора полторы тысячи штук. На серёжки с азартом бросились все туристы из ГДР. Безумие поглотило меня основательно, о своей работе некогда было и подумать. Сникла наша предпринимательская деятельность лишь тогда, когда у арабов кончился товар — перестали производить. Наверное, во Франции мода прошла.

Кутерьма с листочками не оставила мне времени на раскрытие тайны того кустаря на улице Мадалинского. А заработок мой составил в результате сто пять долларов. Шанс же на детектив об экономических преступлениях я проворонила навсегда. Мир, сверкающий мишурным блеском пёстрых листиков, исчез с глаз долой, а конечный результат был поучительным. Я решила больше никогда не впутываться ни в какие гешефты.

* * *

После моего возвращения из Алжира туда поехало по контрактам множество знакомых. Я сама их убеждала, в рамках борьбы с «Полсервисом», который ничем не занимался, кроме всяческих поборов, а там на месте я собственными глазами видела крайнюю потребность в хороших специалистах. Арабы требовали строителей. «Полсервис» в Варшаве ждал крупных взяток. Отправься я в Алжир, меня взяли бы на работу с удовольствием, но, честно говоря, я не хотела возвращаться к оставленной профессии. Зато с радостью начала выпихивать в Алжир кого только могла. Взятки мне доставляли добровольно. Однажды контрактники явились с бутылкой коньяка, который мы сообща и вылакали. Правда, не весь, немного осталось. А однажды мне притащили огромную бутыль виски. Занятая листочками и серёжками в детали оформления я особенно не вникала, но «Полсервис» ярился с пеной у рта, что доставляло мне прямо-таки райское удовольствие.

Среди прочих в Алжир отправились Донат, муж Янки, Анджей, муж Боженки, и мой собственный ребёнок Роберт, муж Зоси. Точнее говоря, контракт получила Зося, техник-архитектор, а поехали всей семьёй, забрав восьмимесячную Монику. Машину отправили грузовым транспортом. Насчёт основного багажа я не совсем уверена, во всяком случае, неделю в моей прихожей приходилось протискиваться вплотную к стене — посередине громоздились ящики. Вдвоём с Мареком мы обивали деревянные ящики полосками железа, чего требовали какие-то инструкции, и обстановка у меня дома очень напоминала времена ремонта.

Роберт рвался уехать, весьма рассудительно мотивируя своё желание:

— Мать, я люблю работать. И хочу. А если работаешь и результаты складываешь в ящик стола, то всякая охота пропадает. Здесь у нас труд никто не уважает, я поеду туда, где трудиться имеет смысл.

Я хорошо его понимала, хотя и считала, что он преувеличивает. И оказалась не права. Позже, высылая ему какие-то дополнительные документы и роясь в его столе, я обнаружила множество хвалебных отзывов, грамот, поощрений и даже свидетельств о премиях по две тысячи злотых за всякие усовершенствования, изобретения и другие рацпредложения. И при каждой грамоте письмо почти одинакового содержания: изобретатель сам, дескать, понимает, что его великолепный проект пока что не может быть осуществлён по причинам объективного характера. Прочитав письма, я уже не удивлялась — мне бы тоже расхотелось работать.

Они поехали и поселились вместе с Ежи и Ивоной, что оказалось ужасной ошибкой. Но арабы, во-первых, не предоставляли техникам отдельной квартиры, а во-вторых, придерживались принципа семейственности. Ежи к тому времени переехал из Махдии в Тиарет. Здесь опять следует взять «Сокровища», вся топография местности изложена там подробно, многое видно и на фотоснимках. В детали событий, случившихся позже, вдаваться не стану, ибо пишу свою биографию, а не биографии детей. Если хотят, пусть пишут сами.