Мало того, так ещё в костюме чуть ли не от лондонского портного. Он вскочил из-за стола, дверь в кабинет пана майора показал мне с поклоном — Версаль, да и только; ослепил красотой — хоть стой, хоть падай. Я едва не забыла, зачем явилась. Самообладание удалось сохранить только благодаря разнице в возрасте, я вроде была постарше…
В кабинете меня принял пан майор, небольшого роста, худющий, с торчащими ушами и тёмными глазками-бусинками. Завязался разговор.
Положа руку на сердце, клянусь, за всю мою биографию не могу припомнить равно обаятельного человека! Коммуникабельный, непосредственный, блестящего ума, с великолепным чувством юмора и потрясающей быстротой восприятия, доброжелательный и всепонимающий, реагирующий с полуслова! Казалось, я знаю его всю жизнь и дружба наша началась с рождения! Мы беседовали задушевно и долго. Я вышла очарованная, в полном убеждении, что мне удалось поговорить с самым блистательным мужчиной в мире. И красавчик секретарь в сравнении со своим неказистым начальником вообще перестал существовать. Где ему до пана майора! За пана майора я с ходу готова выйти замуж, а за его секретаря ни в коем случае!
А посему гарантировать ничего не могу. Возможно, роль сыграла не только внешность моего вымечтанного блондина. Ведь вцепилась я в него когтями и зубами, лишь когда соблазнительно запахло тайнами.
Блондин моей мечты в первый момент содрогнулся и запротестовал: человек он, мол, занятой и ему не до глупостей. Да и вообще у него времени нет. Я настояла на своём и выцыганила встречу в кафе «Луна» на улице Гагарина.
Таким вот образом, не щадя сил и энергии, я по собственной инициативе влипла в любовную авантюру, которая оказалась для меня самой ужасной ошибкой в жизни…
Гнёт прежней семейной жизни несомненно отошёл в небытие и перестал на меня давить. Без Войтека, но зато с возвращённым любимым «горбунком» я почувствовала, как у меня за спиной явственно затрепетали небольшие, но бойкие крылышки. И хотя само собой ничего не делалось, и жизнь легче не становилась, тем не менее мир приоткрылся и сделался ярче.
Теперь доставлять неприятности принялись мои дети.
Правда, старший сын с большим жаром протестовал против упоминания о нем в данной книге: пишу-де не его биографию, а лишь свою собственную. Однако трудно не упомянуть факт столь существенный, как неотделимое от моей жизни потомство. А кроме того, благодаря старшему сыну у меня возникли два гениальных замысла, которыми я и намереваюсь похвалиться. Младший сын не высказывался лишь потому, что понятия ни о чем не имел — мои книги до него ещё не дошли.
Ежи уже учился в лицее. Проблема аттестата зрелости возникла сразу после моего возвращения из Дании…
Минутку, я что-то путаю. Похоже, история с аттестатом имела место между моими пребываниями в Дании. Помню, как во время весенних беспорядков в шестьдесят восьмом я три дня самолично возила Ежи повсюду, куда требовалось, а остальное время жёсткой рукой не выпускала из дому.
— Аттестат в этом году получаешь, дорогой ребёнок, — безжалостно напоминала ему я. — Родины вашими выступлениями не спасти, а строй наш все равно не исправишь. Никаких всплесков патриотизма! Всю жизнь себе испаскудишь. Из дома — только через мой труп!
Ребёнок дулся и старался вырваться из плена, но трое суток я железно посвятила ему. Из школы его не вышибли.
Правда, впоследствии я проявила некоторое беспокойство по поводу оценок, но сын погасил проблему с места.
— Мамуня, не трави, — решительно заявил он. — Обещаю сдать экзамен и поступить в институт. С тебя этого хватит? Ну так не дури мне голову и не лезь.
Я поверила ему и сразу отцепилась. Экзамен он действительно сдал прекрасно, оставался вопрос поступления в политехнический. Между прочим, создалась забавная ситуация, поскольку Ежи рвался на отделение связи, где деканом был его родной дед. Ясно было, что мой свёкор со своим стойким отвращением к кумовству и блату пальцем о палец ради него не ударит, скорее откажется от родственных связей и отречётся от внука, а потому Ежи полагался только на себя.
Я забрала Роберта и поехала в Болгарию. Когда вернулась, Ежи уже был принят в политехнический. Письменный экзамен проходил анонимно: сперва оценили работу, а потом уже вскрыли конверты с именами. Мой дорогой ребёнок занял второе место, и свёкор чуть не впал в безумие. В половине шестого утра он поднял Ежи с постели известием об успехе, после чего, в то же время суток, приступил к уведомлению семьи и знакомых, похваляясь внуком.
В связи со свёкром вспомнилось, что я тоже хотела похвалиться. Вернусь к более ранним временам, когда ещё в средней школе мой сын не пожелал отставать от своих корешей из золотой молодёжи. Средств на столь праведную цель он добивался от меня, и я в конце концов потеряла терпение.
— Знаешь, дорогое дитятко, — на миг оторвалась я от машинки. — Ты мне напоминаешь дурака, упря мо черпающего воду из грязной лужи. Воды уже нет, одна грязь осталась, а он все черпает и черпает. А за спиной у него океан, и повернись он только передом назад…
Ребёнок глубоко задумался.