Третья мировая сетевая война

Сегодня центром воспроизводства сетевых стратегий является именно Пентагон, основным заказчиком — правительство Соединённых Штатов Америки, а объектом воздействия — все страны мира, но в первую очередь — их главный геополитический противник… Россия. Ибо битва идёт за мировое господство, и ставки максимально высоки. Известный американский геополитик Збигнев Бжезинский прямо обозначает цель США как «необходимость закрепить собственное господствующее положение» через «дополнительное историческое преимущество использования в своих интересах вновь созданной сети международных связей, которая развивается вне рамок традиционной системы национальных государств. Эта сеть, сотканная интернациональными корпорациями, неправительственными организациями (транснациональными по сути) и научными сообществами и получившая ещё большее развитие благодаря сети Интернет, уже создаёт неофициальную мировую систему, в своей основе благоприятную для более упорядоченного и всеохватывающего сотрудничества в глобальных масштабах». Всё это в конечном итоге «надлежащим образом узаконит роль Америки как первой, единственной и последней истинно мировой сверхдержавы»[1].

Сетевая война идёт в данную секунду. Её участником становится каждый «включённый» в Сеть, а конечная её цель — ослабление, расчленение и десуверенизация России, то есть в том числе война ведётся против нас. Осталось только понять суть этой технологии, чтобы не оказаться в руках врага инструментом, уничтожающим нас же самих.

Геополитика или идеология?

Прежде чем перейти к дальнейшему повествованию, следует сделать небольшое отступление, бегло рассмотрев судьбу геополитики как метода реализации государственных интересов России с момента прихода к власти большевиков до путинской России.

В советский период геополитика считалась лженаукой, а во главе всего стояла марксистская идеология, рассматривающая мир не в геополитической, а в классовой оптике. Нет государств и их политических интересов, нет территориальных притязаний, нет континентов, населённых народами. Есть только класс труда, в независимости от страны и принадлежности к тому или иному народу, и класс капитала — также абсолютно интернациональный и космополитичный. Ленин ничего и слышать не хотел о российской государственности, рассматривая СССР как стартовую площадку для каскадного захвата власти марксистами по всей Европе и далее везде. Для геополитики в классовом сознании первых большевиков места не было.

Сталин не был марксистом, хотя номинально и не утверждал этого, сохраняя ленинскую преемственность и развивая скорее ленинизм. Сталинизм, выросший из ленинских теорий, перетолкованных Сталиным довольно смело, вплоть до полного переиначивания, в частности в отношении роли государства в деле победы социализма, всё же оперировал геополитикой, хотя и несколько интуитивно. Ибо Сталин, в отличие от большевиков-ленинистов, государство как таковое не отрицал. Чувствуя геополитические закономерности как-то невербально, пользуясь геополитическим методом не напрямую, но косвенно, сталинская политическая машина всё же в первую очередь исходила из того, что в основе «международных отношений» лежит противостояние социалистических и капиталистических государств. Остальные государства в такой системе координат считались недоразвитыми, не доросшими ещё ни до капитализма, ни тем более до социализма.

Совсем мрачные времена настали при Хрущёве. От скудоумия и малой образованности Никита Сергеевич в упор не понимал, ни что такое марксизм, ни что такое ленинизм и тем более никогда не слыхал о геополитике. Единственное, о чём Хрущёв рассуждал довольно смело, так это о коммунизме, понимая его не как эсхатологическое учение о построении царства божьего на земле, а как достижение уровня ВВП на душу населения, превышающего те же показатели в США. Феномен Хрущёва существовал исключительно на отрицании Сталина, посему и недолго мучился.

Брежневский застой заморозил то, что осталось от страны после хрущёвских экспериментов. Не желая никакой активности, не помышляя об экспансии, Брежнев не готов был и к сдаче сфер влияния. Его задачей было сохранить как можно дольше сложившийся статус-кво, «заморозить» историю и жить спокойной жизнью, наслаждаясь рыбалкой, охотой и многочисленными подарками. Для него любое движение истории, хоть на микрон, было ножом в сердце. Именно при Брежневе геополитика официально была признана лженаукой в буквальном понимании — и на её изучение было наложено табу. В сфере идеологии осталось лишь ограниченное признание противостояния империализма и социализма, а в целом, вопреки конфликтности изначального марксизма, постулат незыблемости мира во всём мире принял всеохватные формы.