Третья Мировая Игра

Еще через час новая весть — курсанты, которых Петр Леонидович из училища в игру взял, еле-еле с задачей справились. Свой участок с огромным трудом прокатили, скорость мяча сильно замедлилась. Вся смена срочно увезена в лазарет в тяжелом состоянии, один в остром сердечном приступе, либо умрет, либо инвалидом на всю жизнь останется. Тревожная новость. Каждая четвертая эстафета — курсантская. Оттого, что продвижение мяча замедлилось, большие неприятности произойти могут. Во-первых, следующей эстафете придется не просто движение поддерживать, но и заново мяч разгонять, а это еще большая потеря сил. А если скорость набрать не удастся, если увязнет мяч, пойдет медленнее, то немцы могут направить наперерез отряд и мяч перехватить.

Веселья у нас от этой новости поубавилось. Ждем следующих вестей. Дмитрий Всеволодович тоже сильно огорчился, понурился. Его нападающим самый трудный отрезок достался — последний. Когда немцы поймут, что мяч не в центр, а на правый фланг направляется, тут уж надо нести его, как на крыльях, без малейшей задержки или остановки. И все огрехи, что в начале паса делаются, на последних эстафетах боком выходят. Но Князевы орлы не должны подвести. Им бы только мяч получить, а там уж, будьте спокойны, сделают все возможное и сверх того.

Через два часа снова гонец.

Мяч выправили, скорость хорошая, хотя от намеченного продвижения образовалась часовая задержка. Это пока не очень много. Одно только мне непонятно — как нападающие ночью мяч катить будут? Ночью волей-неволей медленнее пойдешь. И самое главное — надо в яму или овраг не угодить. Мы однажды в болотце мяч закатили, так целой полусотней еле вытащили. А их всего двадцать человек, и на многие километры вокруг нет ни помощи, ни поддержки. Просто жуть берет. Маршрут, конечно, до мелочей выверен. Для быстрого паса ровный, хотя и кружной путь предпочтительнее, чем короткий, но ухабистый.

Идем дальше. Зрителей меньше стало, хотя по сравнению с нашей страной все равно много. Плотнее здесь народ живет, селения почти через каждый километр попадаются. Деревеньки тоже небольшие, дворов по двадцать-тридцать. Дома отделаны серой или коричневой штукатуркой. Все по-другому, чем у нас, сделано — и колодцы, и мостики через речки, и цветнички. Эх, вот и в Германии побывать довелось. Сегодня же вечером большую запись в дневник сделаю. Задержаться бы здесь подольше, выучить язык, на жизнь немецкую посмотреть. Может быть, какое-нибудь здешнее ремесло или художество освоить, дома пригодится.

Немцы рядом с нами держатся, идут ровно, не отстают.

Приходил от них тренер, спрашивал, не секрет ли, где мы на ночь становиться собираемся. Дмитрий Всеволодович таиться не стал, указал намеченное место. Немцы тут же свою обслугу вперед выслали, чтобы заранее лагерь приготовить. Позвали с собой и наших обозников, обещали хорошую дорогу показать и стояночные места по-честному поделить. Наши сначала посомневались, но потом согласились, быстро собрались и пошли с немцами. Такое у нас миролюбие после передачи мяча наступило. У отрядов, которые рядом по полю без мяча идут, такое часто случается. Целыми месяцами, а то и годами противники на каком-нибудь тихом фланге в обнимку ходят и чуть ли не одним лагерем становятся. А потом бывает, повернется игра — и им друг против друга в схватку идти.

И теперь непонятно, как нам с немцами себя вести. Защитники только утром в атаку на них шли, к серьезному бою готовились, к ушибам, увечьям и желтым картам, а теперь пожалуйста, рядом идем и ночевать в одном месте будем. Такая вот другая сторона игры проявилась. Центральные наши отряды тоже под пристальной опекой шли, хотя, конечно, без особого дружелюбства. Теперь они, наверное, со всех ног к Берлину несутся, оторваться от своих преследователей пытаются. От них вестей пока нет никаких.