Третья древняя, или И один в поле…

Потом он пропустил очередную встречу с оперработником из посольства. Вышел он на явку только через месяц по постоянным условиям связи, вступавшим в силу после срыва очередной встречи. Уже знакомый оперработник сразу обратил на болезненный вид нелегала, и тот был вынужден во всём признаться. Оперработник ограничился советом «завязать» со спиртным и «взять себя в руки». «Фауст», подобно провинившемуся школьнику, дал обещание, что «этого больше не будет».

Возвратившись домой, он обнаружил, что сигнал на входной двери, который он выставлял каждый раз при выходе из дома, отсутствовал. Его снова стали одолевать сомнения, хотя и промелькнула мысль о том, не выставить сигнал он мог и по забывчивости. Одним словом, спокойствия и уверенности это ему не прибавило.

В это время в прессе и по радио появились сообщения об арестах шведов, сотрудничавших с советской разведкой, и в стране развернулась настоящая кампания шпиономании. Он замкнулся в себе и возобновил свои опыты с «аквавитом». Время от времени его навещали члены семьи Свенссонов, они тоже заметили, что Карл-Улоф серьёзно изменился, и постарались продемонстрировать свою поддержку, но он и их стал подозревать в сотрудничестве с контрразведкой, а на их заботу и внимание отвечал либо молчанием, либо сухими выражениями благодарности.

Скоро его снова вызвали на встречу, чтобы ещё раз убедиться в состоянии нелегала. «Фауст» рассказал, что находится под постоянным наблюдением СЭПО, и что его в любой момент могут арестовать. Он стал пугать арестом и оперработника, так самонадеянно вступившим с ним в контакт. Стало окончательно ясно, что ситуация с «Фаустом» начала выходить из-под контроля, нелегал заболел манией преследования, и ему было предложено выйти на явку в Финляндии для встречи со знакомым ему оперработником Центра. После того как нелегал явку в Финляндии игнорировал, Центр признал, что ситуация с нелегалом стала опасной, и командировал в Стокгольм бывшего его куратора Александра Ивановича.

Куратор перехватил «Фауста» у его дома в Эншеде и тут же предложил ему возвратиться на родину через территорию Финляндии, с чем «Фауст» охотно согласился. Александр Иванович дал на сборы нелегалу полчаса, после чего их в обусловленном месте подхватил оперативный шофёр легальной резидентуры и отвёз их в порт. Там Александр Иванович и «Фауст» сели на паром «Силья Лайн», отправлявшийся в Хельсинки, и покинули гостеприимные берега королевства Швеции.

…Александр Иванович, отчитавшись перед руководством о своей командировке в Швецию и Финляндию, проинформировал, что «Фауста» положили в госпиталь КГБ, и что врачи приступили к его лечению.

— А может, его следовало поместить в психиатрическую больницу? — спросил начальник.

— Нет, в этом нет необходимости. Врачи пообещали поставить его на ноги своими силами.

— Ну, что ж, хорошо… — задумчиво произнёс начальник. — Хотя, что тут хорошего? Печально, весьма печально. Шесть лет тяжкого труда и усилий оказались напрасными. — И после продолжительной паузы добавил: — Да, колоссальная психологическая нагрузка ложится на нелегала, и не всякий её выдержит.

— Так-то оно так, — сказал Александр Иванович, — только зря мы дали ему такой псевдоним… с эдаким трагическим подтекстом.