Третья

Мужа моей сестры, с именем Листок. Да, и его родители были менее оригинальные, чем наши, выбрав имя из книги. Собственно, так, предусмотрено правилами мироустройства. Аттестацию «правила и нормы мироустройства» я сдала на отлично. Один из пунктов: каждому рождённому ребёнку присваивается код его семьи, затем родители выбирают имя из списка. Приходят в главный реестр и у них есть несколько минут, чтобы выбрать имя из длинного перечня, что в бумажной книге.

Это оставалось для меня лишь заученным правилом, до тех пор, пока не появилась племянница. Сестра несколько раз в мельчащих подробностях рассказывала, как это было с ней, когда у них родилась дочь.

– Мы долго обдумывали варианты уже имеющихся имён, обсуждая со знакомыми и друзьями. Когда же пришли время регистрировать дочь. Мы пришли в главный реестр. Оба! Очень важно, чтобы были оба родителя. Очень! – Утвердительно настаивала сестра. – Когда подошло наше время, нас завели в комнату с круглым деревянным столом, там лежал книжный талмуд. Представляешь? Книжный талмуд. Размерами… – Она руками обрисовывала границы книги, примерно величиной с ящик для овощей на хранение. Мне с трудом верилось в это, но Ясмина никогда не обманывала.

– Так вот, открыли этот талмуд и поставили песочные часы. И у нас было лишь пять минут, чтобы выбрать имя дочери.

Выходит, за эти пять минут родители выбирали понравившееся слово, и ребёнок живёт с тем, что к нему обращаются Лето, Змей, Кипарис, Листок, Ястреб… Именно так предусмотрено правилами мироустройства, так и рассказывала сестра.

Может, это и неплохо, каждое имя что-то означает, правда, навсегда понятно, что… Например, Лето? Или Октябрина? Но всё же, лучше, чем цифра три.

В этот момент как раз начались воспоминания, как было выбрано имя брату. У него так же, как и у меня нет, картинки имени, а просто написано «Богдасар». Его имя было выбрано нашей бабушкой Лиз, чем она явно гордилась. Сминая в руках синтетическую салфетку, мама рассказывала:

– Мы с отцом очень долго уговаривали секретаря главного реестра, ни в какую не хотел. Наши пять минуты вышли и нас выставили за дверь, так и не дав имя сыну. Представляете, он мог быть без имени, просто код и, всё. – Разрумянившись от усталости и размякнув от эмоций, было видно, как мама борется с сонливостью. – Но всё же нам удалось отстоять своё! – Ухмыльнулась она.

Всё мы знали это историю, так как она пересказывалась неоднократно. В реестр пошла бабушка Лиз и вернулась с карточкой, где красовалось выбранное ею же имя Богдасар.

– Я думаю, туда пошла бабушка Лиз и прикрикнула на него. – Подхватил инициативу брат. Прикрикнула так, как только она умеет. – Тем самым доставляя удовольствие бабушке.

Потом обсуждали командный характер бабушки Лиз и как её боялись соседи по кондоминиуму. Затем припомнили, что Богдасара могла приструнить только она. И на какое-то время разговоры смолкали, но брат снова оживлял суету, всё той же фразой:

– Так, когда племянника ждать?

– А ты когда обзаведёшься семьёй? – То и дело парировала Ясмин.

В очередной раз Богдасар пожал плечами, а мама ловко перехватила инициативу разговора, взбодрившись, лишь бы не переросло в привычный спор между её старшими отпрысками. На сей раз, она рассуждала о том, что Богдасар имя древнее и настолько древнее, что существовало ещё у людей, живших на земле. Но то ли утомлённый долгим днём, да ещё и длительным путешествием на вездеходе, то ли ощутив, что перегнул с шуткой, да ещё, и тем более в день, когда они остались без дома и родственницы, брат умолк.

– А вот когда родилась Третья, – заметив натянутое молчание, мама перебрасывала внимание на меня, как на самого нейтрального персонажа. – Вы же знаете, по кодексу нельзя рожать третьего ребёнка. Ведь в случае чрезвычайного происшествия каждый родитель может унести и спасти собой только одного ребёнка, поэтому у двух родителей только два ребёнка. И когда я узнала, что бремена в третий раз… – Мать закатила глаза.

– Она долго молчала и плакала по ночам. – За весь вечер голос её мамы, нашей бабушки Марты, прозвучал впервые. Она уже плохо говорила из-за постоянного хрипа. Астма мучила её уже не первый год и дышала она исключительно из баллона.

– Конечно, я же не хотела отдавать своего ребёнка в распределитель, а по закону мироздания должна была.

– Как же тебе разрешили меня оставить? – Да, мы уже слышали эту историю раз сорок, почти на каждое семейное застолье, но маме так приятно было рассказывать всё, что касалось её детей и ради неё мы готовы были слушать это и в сотый раз.

– Бабушка Лиз сходила и как, обычно всё уладила. – Мать призналась впервые в этом. Обычно она увиливала: «да, попробовали бы», как-то, раз она даже взвилась «не посмели бы», сегодня же был просто вечер откровений, конечно, мы всё знали про бунтарский нрав нашей прабабушки, но она не говорила, что именно она всё уладила.

– Правда? – Богдасар прямо впился в Лиз взглядом.

Бабушка Лиз, лишь недовольно отмахнулась.

– А ну, бабуль, рассказывай! Не томи.

– Ну, сходила и сходила. – Теребила она платок в руках. – Ну, поговорила.