Третье царство

– Пророчество, – хмуро повторил Ричард. – Мне понятна роль оккультной магии в некоем странном, извращенном, обрядовом смысле. Даже роль крови. Но при чем здесь пророчество?

Ханнис Арк вскинул бровь.

– Пророчество указало на последний требуемый ингредиент. Очень необычный.

Ричард вздохнул, утомленный игрой.

– И что же это за необычный последний ингредиент?

– Чтобы Владыка возродился, необходимо слияние воедино жизни и смерти. Поэтому только фуер грисса ост драука – несущий смерть – способен вдохнуть жизнь в императора.

Ричард ничего не ответил.

– А-а, – протянул Ханнис Арк, довольный тем, что означало это молчание. – Вижу, ты наконец начинаешь осознавать свою роль. Этот народ не в состоянии понять, как действует магия. Они не понимали, что требуется не просто кровь живого человека с душой. Нет, тут нужна необычная кровь. Кровь того, кто принадлежит третьему царству, кто несет в себе смерть, но все же обладает душой. Есть лишь один такой человек, несущий в себе смерть. Ты, Ричард Рал. Так было предначертано. Ты отмахнулся от веры в пророчества, но именно мои исследования вновь указали истинный путь. Ты глупец, раз так легко отмахиваешься от пророчеств, и теперь дорого заплатишь за это.

Ричард вскрикнул. Стоявшая у него за спиной Вика ткнула эйджилом в ямку у его затылка.

Глава 67

Когда Ричард снова начал осознавать окружающий мир, в этом мире не осталось ничего, кроме парализующей боли, приковавшей к месту и не позволявшей двигаться. Он помнил эту раскалывающую, в своем роде уникальную боль, когда эйджил вдавливается в ямку у затылка, у основания черепа. Но память – ничто в сравнении с вновь пережитыми ощущениями.

Дрожа от боли и шока, Ричард понял, что упал на четвереньки. Эхо его криков еще гуляло по притихшему залу. От всепоглощающей боли на окровавленный пол капали слезы.

Когда эхо затихло, шан-так разразились зловещим воем, который странным образом резонировал с невыносимым звоном в голове Ричарда. Сам воздух начал гудеть и вибрировать.

Ричард испытал давно знакомое леденящее чувство беспомощности и отчаяния, как если бы он очень долго шел по дороге и вот наконец она заканчивалась.

Несмотря на все происходящее, для Ричарда в этот миг существовала только всепоглощающая боль, которая давала ощущение полного одиночества в этом мире, пребывания в собственном мирке, где нет ничего, кроме пустоты и страданий. Он снова вспомнил свою давнюю тягу к смерти, которая освободила бы его и оборвала боль.

Он боролся с чувством беспомощности, с желанием покориться, сдаться и умереть. Казалось, это стремление всегда жило внутри его, но затаившееся, ожидающее своего часа, чтобы вырваться на волю.

Смерть наконец принесет покой и освобождение. Но только ему и только от страданий. Как за спасательный круг, он цеплялся за мысль, что она больше никому не поможет, не освободит от мучений.

Однако его смерть лишила бы всех полулюдей последнего ингредиента, необходимого, чтобы вернуть к жизни того, кто так давно был мертв, – крови живого человека с душой. Ричард понял, что ищет причины и оправдания, чтобы сдаться и умереть. Тем не менее его смерть действительно защитила бы остальных, так что, возможно, сдаться было бы правильно.

Наджа оставила предупреждение, что он может остановить сумасшествие, начатое императором Сулаканом, но для этого необходимо пресечь пророчество. А если он умрет, сделать это будет некому, и тогда уже ни у кого не останется надежды.

Ричард был избранным.

Он единственный может остановить грядущий террор оживших мертвецов и полулюдей, которые хлынут из-за прорванного барьера между жизнью и смертью. Смерть уже освободилась и втекала в царство живых.

В то же время Ричард – избранный, способный вернуть жизнь Владыке полулюдей и отдать этим чудовищам мир.

В Ричарде было две ипостаси, и он вдруг осознал это. Он был сразу жизнь и смерть, спаситель и разрушитель.

Об этом предупреждала Магда Сирус.

Ричард смотрел на свои слезы боли, капавшие на покрытый кровью многих людей пол пещеры. Кровью Зедда. Вероятно, кровью Никки и Кары, кровью всех тех воинов, что столько раз защищали его. Людей, пришедших ему на помощь. Они были готовы отдать за него жизнь, если придется. В прошлом многие уже отдали.

Ради всех этих людей он не мог позволить себе дать слабину. Для них, если не для себя, следовало быть сильным и терпеть все, что с ним делали, выдержать испытания и найти способ спасти людей от того, что надвигалось на мир живых. Он должен был, в свою очередь, защитить их.

Они были сталью против стали. А Ричард должен быть магией против магии, даже если не способен применить дар.

Звон в голове постепенно утих, и он расслышал, как окружающие его шан-так что-то тихо декламируют нараспев на неизвестном ему языке. Отражаясь от стен пещеры, назойливый звук сливался с эхом, превращаясь в монотонный гул.

Происходящее напоминало, в некоем извращенном смысле, древнее посвящение Магистру Ралу. Вероятно, это и было нечто такое – присяга давно умершему Владыке, догадался Ричард.