Третье открытие силы

Некоторое время мы шагали молча. - С другой стороны,- продолжил он после паузы, - тот, кто в жизни руководствуется не личностным желанием, а намерением, исходящим от пользователя - Духа - а Его намерение всегда продиктовано стремлением к самоосознанию - фиксирует все накопленное за жизнь осознание в кармическом коде, и в следующий круг игры входит с изначально более развитой энергетической структурой, позволяющей ему решать более сложные и тонкие задачи. Это вовсе не означает, что они непременно благостны и праведны. Великий воин или гениальный негодяй тоже может быть одним из ликов эволюционирующего самоосознания, если такова его дхарма. Главное непривязанность, искоренение желаний и замена их отрешенным намерением. "Карма йогина не окрашена ничем, она не может быть ни хорошей, ни плохой..." Это - из "Йога-Сутры" Патанджали - самой основательной работы по психотехнике йоги... С другой стороны, какой-нибудь благодетель человечества может оказаться похотливым себялюбцем, избравшим такой способ ублажения чувства собственной значительности. В Мире все отнюдь не однозначно... - Центры самоосознания, о которых ты все время твердишь - это то, что традиционно именуют монадами? - Да. - Сколько их всего? - Каждая планета, каждая система, каждая галактика имеют свое количество. - Оно как-то изменяется? В течение обозримых промежутков времени?.. - Не думаю. - А через сколько воплощений в среднем проходит каждая монада, прежде, чем достигает Великого Предела? - Никто не знает. Единицы из мириадов и мириадов достигают Его. Большинство находится в процессе вечной трансформации друг в друга. - И что, никакой тенденции общего развития нет? - Ну почему же нет? Есть... Но сколько мутаций должно произойти, прежде, чем кардинально изменится вид? И какой процент всех мутаций дает, так сказать, полезный выход?.. Здесь - то же самое. Уровень несколько другой, основной управляющий фактор сознание, ну, а в общем - "что наверху, то и внизу, что снаружи, то и внутри". Ладно, солнце поднимается, скоро станет жарко. Я хочу, чтобы ты прочувствовал некоторые вещи до того, как солнечный поток станет чересчур жестким. Начинай считать шаги.

Я последовал его указанию. Он шел рядом и что-то напевал.

Через некоторое время я обнаружил, что мелодия его тихого пения - очень простая, но в то же время какая-то странно безошибочная по своей внутренней сути - начинает меня завораживать. Ритм ее в точности соответствовал ритму моих шагов. Я посмотрел вниз и отметил, что он шагает в ногу со мной. Потом я почему-то прислушался к словам.

Научи себя видеть свободные сны в серебристо-безмолвных полях, где туманная гарь восходящей весны скрыла занятых в главных ролях. Тени крашеных лун сквозь небесную рвань янтарем заливают стволы, кипарисы на скалах - тигровая ткань вязкой послеполуденной мглы...

Затем последовал припев, в нем был какой-то до смешного примитивный переход, мелодический ход которого как будто взорвал меня изнутри потоком текучих вибраций пронзительного чувства одиночества и печали, в которой, казалось, не было ничего человеческого, но которая в то же время была выражением всеобъемлющего абсолютно безжалостного сострадания:

Изумрудный восход половинной луны - это знак для начала дороги домой по изрытым ловушками землям страны, где нельзя ни к кому повернуться спиной...

Потом был второй куплет, он вызвал в моем сознании поток образов и воспоминаний, и почему-то - неотвязную мысль о том аквалангисте, который погиб в бухте за два дня до моего прихода:

Что рассвет принесет - избавление дня или просто заслуженный страх? Кто проснется, а кто станет жертвой огня в безнадежно запутанных снах? Неожиданный вызов пустым временам ненавязчиво заданный сдвиг... Изощренно и тихо бредет по пятам однозначно решающий миг...

И, наконец, повторившийся второй раз припев окончательно сдвинул меня в какое-то странное состояние, где не было ничего ни одной мысли, ни одной эмоции, а только разгоравшийся солнечный свет и ритм шагов - один, два, три, четыре, один, два, три, четыре, один, два... - Дыши, - услышал я рядом голос Мастера Чу, - полное дыхание, четыре счета - вдох, четыре - выдох. Он мог бы этого не говорить. Мое дыхание уже само по себе стало отслеживать ритм шагов: четыре парных шага - вдох, четыре - выдох. Я начал следить за тем, чтобы дыхание было полным и, не раздувая чрезмерно слегка подтянутый за счет легкого корневого замка живот, bkhb`knq| сразу в весь объем легких, начиная, однако, заполнять их снизу. Я чувствовал, как, вместе с втекающим в легкие воздухом, все мое тело заливает поток мелких электрических вибраций. Несмотря на жару, волосы на теле и на голове то и дело поднимались дыбом, отслеживая волны энергетических потоков. По коже струились полчища мурашек. Во время вдоха потоки энергии вливались в тело из земли, окружающего пространства и откуда-то из бесконечности сверху - сквозь ноги, руки и голову. С выдохом они стекались в самую середину живота и их энергия оставалась там. Живот стал теплым, потом горячим.