Третье откровение

В Нью-Гемпшире день только начинался, и Зельда сняла трубку, лежа в постели. Казалось, ее мягкий соблазнительный голос донесся из мира грез. Откуда он звонит?

— С Корфу.

— Можно без шуток.

Фауст объяснил, где это находится, и тон Зельды изменился, словно она уселась в кровати и подложила под спину подушку. Она никогда не бывала на Корфу.

— По-моему, я даже не слышала о нем.

— Тут все по-прежнему девственно нетронуто, — солгал Фауст. — Принц Филипп, супруг британской королевы, родился на Корфу. Тебе бы здесь очень понравилось.

— Это приглашение?

Каждый слышит то, что хочет услышать, в данном случае необходимо было учитывать и помехи передававших голос Фауста устройств.

— Зельда, не трави душу надеждой.

— Дорогой, ты серьезно? Правда хочешь, чтобы я к тебе приехала?

— Наверняка у тебя есть дела поинтереснее.

— Сколько ты намереваешься там пробыть?

— Как врач скажет.

— Врач?! Что с тобой?

— В физическом плане ничего. Но врач настаивает на длительном отдыхе. Не буду утомлять тебя рассказом о моих напряженных трудовых буднях.

— И ты там один?

— Зельда, я всегда один.

— Как печально! — воскликнула она, затем добавила: — Я тебя понимаю.

— В таком случае приезжай, разделим наше одиночество.

Зельда прибыла через три дня, добравшись из Рима в Бриндизи самолетом, а затем до Корфу паромом. Можно было бы лететь, но она так и не решилась.

— Это был не самолет, а самоубийство!

— Лучше хорошо повеситься, чем плохо жениться.

Зельда заключила его в объятия.

— Ты необычно изъясняешься. Из моих знакомых никто так не говорит. Это ведь цитата?

— Из Кьеркегора, ^[55]— коротко кивнул Фауст. — Ты выглядишь восхитительно.

Он не солгал. В ожидании Зельды Фауст приготовился к разочарованию, памятуя о разнице в возрасте. Прошло больше года с их последней встречи, но она показалась моложе, чем он себя чувствовал. Она отступила назад, придирчиво его оглядывая.

— А ты вовсе не похож на больного.

— Теперь мне стыдно, что я заманил тебя сюда под вымышленным предлогом.

Они взяли такси до гостиницы, где Фауст забронировал для гостьи номер этажом выше. Она постаралась скрыть удивление.

— Так мы останемся одиноки, но будем вместе, — объяснил он.

— Давай просто будем вместе, хорошо?

Фауст отменил бронь, и следующие три часа они провели в постели, наслаждаясь видом на море. Слева раскинулась пристань с пришвартованным паромом, на котором приплыла Зельда.

— Подумать только, весь перелет через Атлантику я гадала, правильно ли поступаю, — мечтательно произнесла она.

— Ну, по-моему, ты не ошиблась.

Но Зельда настроилась на серьезный разговор. Фаусту сперва показалось, что ее совесть, закаленная католицизмом, потребовала раскаяния за только что пережитые счастливые мгновения. Однако он ошибся.

— Габриэль, почему ты одинок? Почему я одинока? Нам так хорошо вместе. Мы созданы друг для друга.

Зельда прижалась к нему. Фаусту было нечего возразить.

На следующий день они взяли напрокат машину и направились в маленькую гостиницу над невероятно красивым голубым заливом с маленьким островом, где высилась ослепительно-белая часовня с голубой черепичной крышей.

— Корфу — просто картинка! — воскликнула Зельда.

Фауст собирался сказать, что напишет для нее этот пейзаж, но вовремя спохватился: он уже много лет не держал в руках кисть. Впрочем, Зельда достала цифровой фотоаппарат. Сняв часовню, она запечатлела Фауста, затем он сфотографировал ее. Разумеется, отдавать в печать фотографии обнаженных людей не первой молодости было нельзя.

— Хотя тебе, дорогая, нечего стесняться.

Слова могли показаться льстивыми, но Фауст сделался непривычно искренним. В известных пределах, разумеется. Целью предприятия по-прежнему оставался прочный, долговременный союз, а Зельда была красивой — живой и красивой. Если до того дойдет, Фауст на ней женится. В конце концов, она уже сделала ему предложение. Включилась в действие ее совесть, и, казалось, они уже наслаждаются медовым месяцем, предвкушая радости семейной жизни. У них обязательно все получится.

— Почему ты так и не женился?

— Я сам все время задаюсь этим вопросом.

Все священники на Корфу были православными, и Фауста это нисколько не смущало, но, как выяснилось, что-то смущало православных священников и Зельду.

— Мы сделаем все как положено.

Они сделали все как положено в Риме, в церкви Санта-Сусанна. Их сочетал браком жизнерадостный последователь Павла VI, считавший допустимым весьма широкое толкование правил. Вспомнив Ориану Фаллачи, Фауст назвал себя католиком. В постель в гостинице «Хилтон» они с Зельдой легли уже мужем и женой.

— Где мы будем жить?

— Я съехал со съемной квартиры в Париже.

Он действительно съехал, много лет назад.

— И где твои вещи?

— На хранении.

Эта фраза передала гораздо больше, чем собирался сказать Фауст.

— Тогда я заберу тебя с собой, — восторжествовала Зельда. — В качестве «трофейного мужа»!

Они летели домой первым классом, перешептываясь, словно влюбленные подростки, потягивая коктейли, игнорируя ужасные фильмы.

— Теперь не имеет значения, что я так и не освоила программу, которую ты установил.

— Поясни.