Третье яблоко Ньютона

Так в его жизни появилась Мэгги, которая училась с ним в Уэльсе на биологическом факультете. Мэгги готовилась стать агрономом, изучала растения, распоряжалась их жизнью, высаживая по весне рассаду во дворе домика, где снимала квартиру, занималась дизайном соседских садов. На изучение рода человеческого Мэгги не посягала, ей было достаточно знания людей, данного от природы, и того, что ей рассказывал о них Мэтью. Мэтью и Мэгги были счастливы. Мэгги заземляла его, делала более устойчивым и освобождала от обременительного желания искать и познавать других женщин. Они бегали на галерку в театры, вместе искали записи редких исполнений своих любимых оперных арий. Мэгги учила Мэтью играть по пальцам на рояле. Она любила Мэтью еще более страстной любовью, чем растения, но не вторгалась в его внутренний мир. Она просто обожала его, как мужчины обожают то, что невозможно анализировать. Легко, без мучительных разговоров о непонятном, почти как мужчина, Мэгги мирилась с его капризами, со случавшимися переменами настроений, с эгоизмом, приобретавшим с каждым годом все большую утонченность.

— Мэтью, darling, я все думаю и думаю… — даже после двух лет их совместной жизни они с Мэгги с удовольствием предавались послеобеденной, долгой и жаркой любви, от которой они сейчас приходили в себя, лежа воскресным днем на просторной кровати в пропеченной летним солнцем спальне. Из соседней комнаты доносилась музыка. «Hey Jude, don’t be afraid, you were made to go out and get her…».[7] — Ты конечно же должен ехать летом в Лондон. Я вижу тебя через пять лет в шикарном офисе на Чансери лэйн.[8] А что мне делать в Лондоне, ума не приложу.

— Ну, ты можешь преподавать, например.

— Могу. Но там же нет природы… Где мне найти поля, грядки. Глупо так говорить, наверное. Но ведь растения, Мэтью, не менее интересны, чем люди. Это как музыка. Дуракам кажется, что я просто фермер. Может, так оно и есть. Фермер, который ходит по полям, пачкает руки в навозе, выращивает эти стебельки, делая это с каждым годом все лучше. Но ведь ты же не можешь быть сельским адвокатом. А я не могу жить в Лондоне. Я думаю об этом постоянно, схожу с ума от этих мыслей и не нахожу решения.

— Оно придет… Смотри, солнце садится за окном. А мы такие старые, два консерватора, все слушаем Beatles… Тебе нравится диско?

— Не-а. Мне нравится итальянская опера.

— И «Лунная соната», да? Сомнамбулически и старомодно. Мне тоже. Вот я и говорю, что-то мы отстаем от жизни. Пойду, поменяю кассету.

— Поставь Led Zeppelin. Я думаю, это станет как Моцарт лет через двадцать. Лучшая песня английского рока.

— There’s a lady who’s sure, All that glitters is gold. And she’s buying a stairway to heaven… А ты сама золото, ты будешь ходить по полям и выращивать растения… Я хочу тебя, иди ко мне…

— Погоди, погоди. Ты тоже не будешь покупать золотую лестницу в небо, а сделаешь ее сам… Только я все-таки не понимаю, как мы будем дальше вместе жить, и это меня мучает.

— Не мучайся, Мэгги, мы всегда будем вместе. Все это условности. Их придумали люди, у которых нет intellectual wit, им нужно ежедневно есть за одним столом и держать зубные щетки в одном стаканчике, чтобы значить что-то друг для друга. У нас все будет по-другому. Иди ко мне…

У них с Мэгги было много друзей. Мэтью повзрослел в университете, перестал быть драчуном и задирой, стал чутким и понимающим. Чтобы познать человека, надо уметь расположить его к себе, чтобы он доверился и повернулся к тебе своей лучшей стороной. Это требует подлинного, не напускного интереса к человеку и порой участия в его жизни. Когда Мэтью Дарси это понял, друзья стали поверять ему свои любовные истории и размышления о будущей жизни. Мэтью уехал в Лондон. Мэгги осталась в Кардиффе и часто приезжала к нему в гости. Он поселился в восточной части Лондона. Там было дешево и близко до работы. Его первый подзащитный всю жизнь жил на две страны, в Англии и в США, а налоги платил творчески… В общем, Мэтью все так примерно и представлял себе, когда размышлял в Кенте о будущей карьере.

Два его друга по университету тоже обосновались в Лондоне. Один стал инженером в концерне Rio Tinto и работал в конструкторском бюро в Вестминстере, в штаб-квартире этого алюминиевого гиганта, другой, как водится, управлял какими-то хеджфондами на Баркли-сквер. Оба на удивление рано женились. Когда Мэгги приезжала в Лондон, их большая и веселая стайка ходила в Сохо, сидела по ночам в пабах. Они с Мэгги покупали билеты на галерки лондонских театров.