Третье дело Карозиных

Но вот у входа в храм Императора встретили митрополиты и архиепископы и, вслед за самодержцем, в него вошли и прочие сопровождавшие. Напряжение от увиденного и прочувствованного несколько спало, но радостное волнение ничуть не улеглось.

– Хорошо, что Николеньку дома оставили, – прошептала Татьяна. – Он бы, наверное, перепугался до смерти.

– Это так, – улыбнулась ей сестра.

Их мужья о чем-то тихонько переговаривались, и в это самое мгновение, когда Катенька уже начала раздумывать, как бы провести несколько часов ожидания, пока в соборе идет служба, кто-то тихонько тронул ее за плечо. Она удивленно обернулась и увидела за своей спиной какого-то совсем незнакомого ей юношу. Едва только Катя открыла ротик, чтобы поинтересоваться, кто он такой и что ему надобно, юноша ловко сунул ей в ручку небольшой сверток и тут же начал протискиваться в толпе. Катя ничего толком не успела понять, когда к ним с Таней обратился Никита Сергеевич:

– Милые мои, мы, конечно, понимаем, что вам бы хотелось увидать Императора при выходе, но представьте только, что это два, а то и три часа ожидания… И потом, ведь мы их уже видали, так, может, поедем теперь перекусим?

– Признаться, я подустала, – улыбнулась Татьяна зятю и посмотрела на своего супруга с какой-то особенной нежностью. – Все эти волнения…

– Я согласна, – откликнулась и Катенька, успев уже убрать странный сверток в ридикюль, чтобы рассмотреть его позднее.

И они вчетвером начали пробираться к выходу из Кремля. Оказалось, что желающих «перекусить», как скромно выразился Никита Сергеевич, нашлось не так уж мало, и скоро они были подхвачены людским течением и вот уже оказались за пределами Кремлевской стены. Решено было позавтракать в «Славянском базаре».

– Гулять так гулять! – так аргументировал этот выбор Аверин.

Когда обе четы сели в карозинский экипаж и кучер с большим трудом выехал на Никольскую, поскольку вся площадь была буквально запружена народом, на минуту Катеньке показалось, что она увидела того странного юношу, что сунул ей в руки сверток. Он стоял на углу Никольской и что-то говорил некоему господину, одетому в темный долгополый сюртук и мягкую шляпу. Но вот господин этот обернулся и Катя едва удержалась от того, чтобы вскрикнуть – это был не кто иной, как господин Соколов. Она даже хотела, чтобы кучер притормозил, но он уже ехал дальше, да и оба молодых человека, словно бы удостоверившись, что это она, тотчас смешались с толпою.

Тут же злополучный сверток, лежащий в сумочке на коленях, буквально начал их прижигать и Катя дождаться не могла, когда же они наконец приедут и можно будет в дамской комнате рассмотреть, что же ей передал Соколов. А в том, что сверток был от него, Катя ни на минуту не сомневалась. Но отчего же он передан-то был таким странным способом? Ах, не все ли равно! Все это выяснится, она была уверена, что обязательно выяснится, едва она только узнает, что в нем.

Наконец проехали Заиконоспасский монастырь, Печатный двор, и на углу Большого Черкасского переулка экипаж остановился перед скромным фасадом, за которым скрывалась фешенебельная гостиница и известнейшая ресторация с двухсветным залом со стеклянной крышей.

Вход в ресторацию был через коридор отдельных кабинетов, которые, как слышно было по приглушенным голосам, доносившимся из-за дверей, были в этот час переполнены. Не одни Аверины и Карозины завтракали нынче в «Славянском базаре».

Только здесь была мода – половые носили фраки и назывались официантами. Едва только наши пары вошли в просторный зал, наполовину заполненный клиентами, к ним подошел один такой молодец во фраке и с напомаженными волосами и учтиво пригласил пройти за ним. Столик, который он предложил, оказался у окна, и только сели, как тут же подошел другой и, слегка согнувшись, спросил, чего господа и дамы желают.

– А что предложить можете? – спросил Карозин.

– Это смотря чего желаете-с, – откликнулся официант. – Какую кухню предпочитаете-с, французскую или русскую. Сегодня вот как раз в честь коронации-с особливо русская удалась… Балычок с Дона получили-с, так степным ветерком и пахнет-с… Икорка белужья парная-с… Поросеночек с хреном… Селяночка-с… С осетринкой, со стерлядочкой… Расстегайчики с налимьими печенками… Потом натуральные котлетки телячьи а-ля Жардиньер. Телятинка беленькая, как снег… От Александра Григорьевича Щербатова получаем-с… Между мясным рекомендую лососинку петербургскую со спаржею. Спаржа у нас, как масло… Что прикажете-с? – и застыл с подобострастной улыбочкой.

Карозин переглянулся с Авериным и, махнув рукой, сказал:

– Подавай!

Дамы молча улыбнулись друг другу.

И вот уже несут подносы с кухни, а на столе выстраиваются холодная смирновка во льду, шустовская рябиновка, бутылки белого и красного вина. Принесли окорок провесной, тонко, едва ли не бумажной толщины ломтиками нарезанной. Жбан икры, блюдо семги, украшенное ломтиками лимона, крошечные расстегаи, янтарный балык, все это раскладывали по тарелочкам подручные.