Треск Цепей I: Отражение

За внутренними вратами заканчивался подгорный город, но не охраняемая земля. Высоченная стена перекрывала ущелье, а две огромные каменные плиты изрезанные барельефами формировали внешние врата. Врата, от которых чем дальше отойдёшь, тем глубже уйдёшь в дикую, полную опасных существ территорию.

Невидимые механизмы сдвигали каменные плиты врат с подавляющим гулом, а от вибрации под нашими ногами скакали камушки и песчинки. Не знаю в магии ли тут дело, но сдвинуть такую массу каменной породы без развитых технологий или чуда, на мой взгляд, было просто невозможно.

Вместо того чтобы спускаться к подножью Одинокого клыка мы круто забрали влево и стали взбираться в гору. Уже здесь, на узкой каменистой тропе, мы продолжили свой разговор, упираясь взглядами в широкую спину Луката.

— Почему ты думаешь, что он сможет мне помочь?

Соня ответила не оборачиваясь.

— Он уже противостоял демоническому влиянию и знает больше нашего. После падения восьмерых, поражённый междоусобицей среди богов и предательством рыцарей стражей, он ушёл на северный склон горы, и с тех пор до меня доходили лишь редкие слухи о его существовании.

Я выпнул с тропы камушек и проследил за ним взглядом. Наш разговор сам собой заглох, ибо тащиться по склону сбивая дыхалку разговором такое себе.

Вскоре мы перестали лезть вверх, и пошли прямо, стремясь обогнуть гору. Хотя «прямо» в условиях горного склона, это очень условное обозначение нашего пути. Сложная местность заставляла то подниматься, то спускаться, петлять и наматывать крюки вокруг непроходимых мест.

Если бы не холодный ветер, дующий от белоснежной вершины, я бы сварился в собственном соку. Моё тело не было привычно к тяжести кольчуги и лат на плечах. В прошлый раз на мне не было рюкзака набитого походным имуществом и кольчуги, и теперь я что называется — прочувствовал разницу.

К вечеру мы встали на долгожданную ночёвку. Короткие привалы не давали толком отдохнуть, и когда я скинул с себя рюкзак, мне показалось, что за моей спиной выросли крылья.

Монах достал из своего мешка странные серые камни и стал их складывать в горку. Я же занялся тем, что отстегнул от своего мешка подстилку, расстелил её на более-менее ровном месте у большого валуна, а затем полез за едой.

Сухари натёртые чесноком, сыр, маленькая головка лука и солоноватая приправа — вот и вся еда. Может и не самая распрекрасная, зато сытная. Есть ещё кусочек сала, но я от него отрезал лишь тонкий ломтик, для энергии, телу ведь нужно топливо и от этого никуда не деться.

Соня тоже устроилась на своей постилке, сложив ноги по турецки и грызла сухари. Заметив мой взгляд, проговорила.

— Один из нас разбудит тебя к утру, разобьём ночную стражу на три смены.

Я на это только плечами пожал как бы говоря, что не против. А Соня, тем временем, продолжала.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, не привык ползать по горам в доспехах. Тяжко, но терпимо.

Со стороны Луката раздался треск, какой бывает от горящих поленьев, и этот звук моментально привлёк моё внимание. Странные серые камни разгорались, пощёлкивая и выстреливая в небо искрами. К слову такие же лёгкие серые каменюки, были сложены с левой стороны внутри моего рюкзака, в специально отведённый для них и огороженный своеобразным карманом — клапан. Могу побиться об заклад, что в рюкзаке у Сони та же картина. Переносной костёр? А впрочем, почему собственно нет? Ниже по склону, конечно, есть участки, где растёт кустарник и деревья, но здесь, на верхотуре, одни камни и мох.

Дожёвывая последний сухарь из вечерней порции, указав кивком на костёр, я спросил.

— Не привлечёт к нам внимание слуг Риордана и прочих тварей? Темнеет, скоро огонь будет видно издалека.

Соня покачала головой.

— Не сравнивай глаза мертвецов со своими. Если немёртвые пройдут рядом, то учуют нас и без всякого света. А с огнём меньше шансов, что к стоянке подойдёт дикий зверь.

Жрица поднялась и, достав из сумки мелок, принялась собирать булыжники вокруг стоянки. Я больше не задавал вопросов, просто смотрел. Небо над нами стремительно темнело, тот самый вечерний момент, когда луна уже на небосводе, но небо всё ещё синее-синее, а солнце до конца не закатилось.

Каждый из собранных булыжников жрица положила по сторонам света, и на каждом что-то нарисовала, повернув рисунок, прочь от лагеря. Затем, уже вернувшись, быстро протараторила какую-то тарабарщину и хлопнула в ладоши над костром. На секунду, огонь обернулся зелёным светом.

Следующий мой вопрос прозвучал только в моей голове.

— Ис ты записал? Что она сказала?

— Это звучало как — Латус Просидиум. Предлагаю носителю взглянуть на рисунки, они могут являться частью заклинания.

Я подумал о том же, но перед этим обратился к самой Соне, которая уже усаживалась на подстилку.

— Не объяснишь, что ты только что сделала?