Трещины

Глеб пришел домой в подавленном настроении. Отца дома не было, а уж матери тем более. Младший брат лежал в своей комнате, и заходить к нему было бесполезно. У него бывали такие дни, когда он не вставал с кровати и не отвечал ни на один вопрос. Семья как-то смирилась с этим.

Открыв браузер, Глеб стал искать тесты по профориентации. Так вышло, что до сих пор он не задумывался, в чем его сильные стороны. Его знали как отличника, безошибочного робота, и всем было этого достаточно. Никаких других талантов от него не требовали. Но теперь словно разверзлась пропасть, рухнуло мироздание. Он внезапно почувствовал надвигающуюся тяжесть взрослой жизни.

Кем он будет в этой взрослой жизни? Что он умеет? Он стал ломать голову над этими вопросами и не мог припомнить ни одного навыка, которым владел бы лучше среднего. А это значит, что впереди беспросветная скука, выживание, борьба за каждую копейку и никакой роскоши. Работа, дом, работа, дома. Этот квадрат, замкнутый, безвыходный, обрушился сверху, словно красный кирпич.

Глеб прошел несколько тестов, определяющих склонности к профессии. Все они показали совершенно разные результаты. Если на одном сайте ему предлагали стать преподавателем, то на другом – ветеринаром. Поэтому он позакрывал все вкладки, уразумев, что из этой затеи ничего дельного не выйдет.

Через пару часов из мессенджера пришло уведомление. Сообщение от Стаса: «Пошли пройдемся немного». Глеб коротко ответил «ОК», хотя старался избегать этого слова, оделся и пошел к подъезду Стаса. Жил Стас недалеко – через несколько домов. Когда Глеб подходил к подъезду, дверь открылась, и Стас протянул ему руку.

Сначала они говорили ни о чем, как это и бывает в первые минуты разговора у близких людей, -закидывали разные темы, как приманку на удочке, проверяя, на какую клюнет собеседник. Стас заговорил о книге, отзывы о которой на форуме были хороши. Стас доверял форуму и собирался прочесть книгу. Но Глеб, не дав товарищу договорить, затронул больную для себя тему.

– Кстати, а тебе что поставили? – спросил Глеб как бы невзначай, но было видно, что он с нетерпением ждет ответа.

– Пять-пять, – без колебаний ответил Стас.

– Ха, кто бы сомневался.

– Дружище, хорош долбить эту тему.

– Тебе легко говорить…

– Я реально не понимаю, в чем проблема. Че ты из этого раздуваешь?

– Все по-дурацки! Пойми… – сказал Глеб и затих. Но через мгновение продолжил: – Ты, например, уже знаешь, чем займешься в этой жизни. У тебя есть способности, и ты их развиваешь. Твоя идея та еще хрень, но ты хотя бы знаешь, чего хочешь. А я понятия не имею!

– Все нормально, чувак. – Стас говорил спокойно, словно древний философ. – У многих такая проблема. Мы только в десятом классе, не загадывай на сотню лет вперед. У тебя будет время определиться.

– Может, ты и прав. – Глеб призадумался. – Другие не парятся по этому поводу. Бухают, дуют, ведут себя как быдло. Им по фиг!

– Вот-вот. А у тебя есть мозги. Это я точно знаю.

– Толку мне от этих мозгов? Мозги… – Глеб оценивал это слово, как дегустатор дорогих вин. – Как раз мозги не всегда решают. Куда важнее наглость и самоуверенность. Пришел и взял свое. Ты посмотри вокруг! Мне тоже многие родственники говорят, что отец у меня – умный, образованный, все дела. А чего он достиг? Ничего, потому что он мямля…

– Забей ты, – сказал Стас, кладя руку на плечо друга. – Если так загоняться по поводу каждого промаха, можно рехнуться к чертовой матери! Дай своим сомнениям спокойно умереть.

Какое-то время они шли по улице, не нарушая молчание. Небо было серым, безрадостным. Из труб вдалеке клубился дым. Панельные дома выглядели однообразно. Они окружали со всех сторон, словно гетто.

Глеб начинал сердиться из-за того, что друг не способен его понять. Иногда Глебу казалось, что их дружба – идеальный союз двух людей, одинаково мыслящих, имеющих схожие взгляды. Но в такие моменты, как сейчас, эта иллюзия рушилась, и Глеб чувствовал себя брошенным.

– Если не хочешь меня понять, то и не надо, – сказал он с лицом обидчивой редьки. – Я стал замечать, что у нас с тобой слишком много разногласий. А общего гораздо меньше, чем я думал. Не знаю, стоит ли нам общаться.

Стас закатил глаза.

– Боже, хватит репетировать драму.

– Да не парься, я ухожу. Оставлю тебя в покое.

И Глеб быстро зашагал вперед, уже злясь на самого себя за то, что закатил эту истерику. Он понимал, что, если сейчас вернуться и извиниться за свое поведение перед Стасом, он все поймет, и они смогут сходить поиграть в боулинг или просто пошляться по району. Но гордость не позволяла Глебу даже обернуться. Он шел, а злоба все нарастала, и вскоре эта злоба разрослась – он стал злиться уже не только на себя, но на весь мир, в котором ему приходилось жить.