Трепет намерения

Слова Роупера меня сильно задели, однако я не решился ничего сказать, потому что в этот момент Бригитта внесла в комнату ужин или, возможно, то, с чего предполагала его начать. Она принялась выставлять холодные закуски и скоро накрыла роскошный шведский стол: копченая семга (баночного посола), холодная курица, ветчина в желе (гробовидной формы—тоже из Банки), маринованные огурчики, ржаной хлеб, масло (хороший шмат, а не карточные кусочки) и четыре сорта сыра. Роупер открыл пиво и собрался наполнить предназначенную мне глиняную кружку.

— Я бы предпочел стакан,—сказал я,—Не привык пить пиво из кружки.

— Из кружки вкуснее,—сказала Бригитта.

— И все-таки я бы хотел из стакана,—сказал я с улыбкой. Роупер дал мне фирменный пивной стакан с позолоченным гербом и названием компании.

— Что же, приступим,—проговорил я, нетерпеливо потирая руки.—Вы, как вижу, неплохо устроились, nicht wahr?[26]

В то время по карточкам выдавалось меньше, чем в худшие дни войны. Романтика военного времени осталась в прошлом, а его тяготы все продолжались.

— Продукты из Америки,—сказал Роупер.—От дяди Бригитты. Он каждый месяц присылает нам что-нибудь съестное.

— Дай Бог ему здоровья,—сказал я, кладя семгу на кусок черного ржаного хлеба с толстым слоем масла.

— А вы чем занимаетесь?—тоном строгой гувернантки спросила Бригитта, словно разговаривала с великовозрастным оболтусом, который уклоняется от военной службы.

— Учусь,—ответил я.—Славянские языки и разные сопутствующие штуки. Больше ничего сказать не могу.

— При Министерстве иностранных дел,—улыбаясь, уточнил Роупер. Розовощекий, круглолицый, коротко остриженный, в подчеркнуто строгих очках, он походил на немца не меньше чем его жена. Я вспомнил «Немецкий для начинающих». Урок третий—Abendessen[27]. Для полноты картины Роупер после еды должен раскурить пенковую трубку.

— Вы имеете отношение к тайной полиции?—спросила Бригитта, что-то аппетитно уплетая (на лбу у нее выступили крошечные капельки пота).—Мой муж скоро станет доктором. (Я не понял связи.)

Роупер объяснил жене, что это только в Германии «доктор» является первым ученым званием, и добавил:

— А что касается тайной полиции, то в Англии, насколько мне известно, ее не существует.

— Могу подтвердить это со всей ответственностью,—сказал я.

— Мой муж,—сказала Бригитта,—занимается науками.

— Ваш муж станет знаменитостью. В другое время польщенный Роупер покраснел бы, не сейчас он был всецело поглощен едой.

— Значение науки будет расти,—сказал я.—Работа ученых над новыми смертоносными видами оружия—важная часть усилий по мирному восстановлению страны. Ракеты вместо масла.

— По-моему, на столе достаточно масла,—сказала, жуя, но сохраняя каменное лицо, Бригитта.—Я вас совсем не понимаю.

— Я говорю о «железном занавесе». Мы не знаем, что на уме у русских. Мы хотим мира, поэтому должны готовиться к войне. Тридцать восьмой год кое-чему научил.

— Надо было научиться раньше,—сказала Бригитта, приступив к сыру.—Надо было знать раньше.

Роупер добродушно растолковал ей, что я имел в виду.

— Главным неприятелем была Россия,—сказала Бригитта.

— Врагом?

— Ja, ja, Feind. Врагом.—Она впилась зубами в кусок хлеба, словно то была пресуществленная сталинская плоть.—Германия сознавала это. Англия не сознавала это.

— Так вот почему немцы уничтожали евреев.

— Международный Bolschewismus,—сказала Бригитта с видимым удовольствием.

Тут Роупер мобилизовал все свое красноречие и произнёс длинную тираду, на всем протяжении которой Бригитта, как и положено учителю, внимательно его слушала, одобрительно кивала, подсказывала и иногда поправляла.

— Мы, британцы,—начал Роупер,—должны признать, что почти во всем виноваты сами. Мы были слепы. Все, чего хотела Германия,—это спасти Европу. Муссолини в свое время хотел того же, но ему никто не помог. Мы не имели реального представления о мощи и намерениях Советского Союза. Теперь мы уже кое-что понимаем, но время упущено. Лишь три человека не питали никаких иллюзий, однако мы вылили на них ушат грязи. Из них остался в живых только один.—И, чтобы у меня не оставалось никаких сомнений, Роупер уточнил:—Испанский генерал Франко.

— Знаю я твоего мерзавца Франко,—огрызнулся я.—Не забывай, что я год прослужил в Гибралтаре. Франко спит и видит, как бы его у нас оттяпать. Что за чушь ты городишь!

— Чушь городите вы,—сказала Бригитта. (Эта девочка быстро усваивала новые обороты!)—Надо слушать, что говорит мой муж.

Роупер распалялся все сильнее, но я простодушно утешал себя тем, что, окунувшись в свои исследования,—а произойдет это уже скоро,—он позабудет обо всем на свете, включая и бредовые мысли, которыми его пичкает настоящий враг. Тем не менее, меня бесило то, что он нес: Англии следует, видите ли, извиниться перед вонючей Германией за причиненные ей страдания. Я терпел, покуда мог, но в конце концов, взорвался:

— Да как ты можешь оправдывать жестокость, с которой они подавляли любую свободную мысль, любое слово, или то, что гордость немецкой нации—такие люди, как Фрейд или Томас Манн, должны были покинуть страну, иначе бы их растерзали.