Тренировочный полет

Утром шел дождь. Его струи, сбегавшие над входом в небольшую пещеру, превращались в длинные мокрые сосульки, которые с треском отваливались, уступая голый каменный свод для следующих.

Костер погас, и камень давно остыл. Сырость пробралась сквозь ветхую шкуру, и Грант с трудом открыл глаза, увидев серое рассветное небо. Он попытался снова заснуть, но Акер услышал его шевеление, и меткий пинок угодил в самую чувствительную часть замерзшего тела.

– Встань и разведи костер.

Голос звучал приглушенно, но смысл приказа был вполне ясен. Со стоном Грант выбрался из-под шкуры, размял онемевшие конечности. Саламандра обожгла ему палец, и он в отместку прищемил ей хвост. Найдя в расщелине пещеры полено, уронил его себе на ногу и минут десять ругался. Но все же костер наконец занялся, и Акер Амен, присев возле огня, разогрел ломоть окорока. Грант последовал его примеру, затем снова завернулся в шкуру, радуясь непогоде. О том, чтобы выходить под ледяные потоки, не могло быть и речи. Грант вдруг подумал: а если бы не дождь, смог бы он сейчас поднять тюк и пойти? И тут же ответил себе: да какое там!

После завтрака Акер, напевая воинственную песню, счистил с шипов своей дубины засохшую кровь и волосы, а потом поделился некоторыми воспоминаниями о черепах, которые это оружие сокрушило. Дождь не унимался, и Акер возился с остальным своим имуществом. Слушая связанные с ним истории, Грант решил, что жизнь свободного воина похожа на жизнь бандита. Рассказы Акера были достаточно легкомысленными, но по цивилизованным понятиям казались крайне зловещими.

Подобравшись ближе к огню, Грант плотнее закутался в шкуру. Все мышцы нещадно ныли, и хотя он сам рисковал поджариться, как тот ломоть окорока, его продолжала бить дрожь.

– Ты что, заболел? – Акер пристально посмотрел на него.

Грант отделался ложью, которую сочинил, чтобы оправдать свои неудачи, – хотя сам считал ее более чем наполовину правдой.

– Нет, просто немного не по себе. Слабость. Я… долго был в плену, растерял силы. – Он помолчал, слегка стыдясь, но в то же время радуясь уважительному вниманию Акера Амена, а потом с тревогой добавил: – Не понимаю, почему я весь дрожу. Мне не холодно.

– Кровь застоялась, – небрежно заметил Акер. – Если не будешь двигаться, к утру окоченеешь как бревно. – Усмехнувшись, он потянулся к ветке из уменьшающейся груды хвороста. – Когда сходишь за дровами, немного потренируемся с мечом.

Под протестующий скрип каждого сустава, словно у ржавой куклы, Грант выбрался из-под шкуры и отправился искать топливо. Когда он вернулся, промокший насквозь, Акер приветствовал его ударом подожженной палки и протянул другую, велев защищаться. Воин откровенно забавлялся, нанося Гранту медленные удары и глядя, как тот неуклюже пытается парировать или уклониться.

Так прошел день. Возможно, именно дождь дал Гранту шанс выжить – он шел и на следующий день, который молодой человек провел, попеременно дремля у костра, собирая дрова или слушая с раскрытым ртом добродушные повествования Акера Амена о воровстве, разбое и смерти. Шок от холода и накопившаяся за два предыдущих дня усталость постепенно отпустили, уже не била дрожь, исчезли слабость и онемение в мышцах. Он не помнил, чтобы когда-либо ел столь жадно, пытаясь заполнить мясом ненасытную пустоту в животе.

Уже на утро второго дня мышцы на его ширококостном теле начали расти, с радостью реагируя на долгожданные физические нагрузки. Ужасно хотелось есть и спать, но приходилось собирать топливо для костра и учиться рукопашному бою. Он заработал немало мелких ссадин на голове и шее под громогласный хохот Акера Амена, пока не научился отражать внезапные удары факела. Мало-помалу он осваивал приемы фехтования на мечах. Не привыкшие к подобным усилиям мускулы требовали дополнительного питания.

Вечером второго дня Грант и Акер доели окорок, закусив белкой, которую Грант подстрелил из лука. Дождь прекратился, слышалась редкая капель. Температура воздуха понижалась.

– Завтра уходим, – проворчал Акер, кладя рядом с собой меч.

После дождя на охоту могли выйти ночные хищники.

– Куда пойдем? – донесся из-под теплой шкуры приглушенный голос Гранта.

Акер поднял голову, в глазах блеснуло пламя костра.

– На войну, конечно, куда же еще? Там хорошо. Вино и кровь. Убей или умри. Ведь правда здорово?

Вряд ли он мог бы лучше выразить свою варварскую философию.

– Угу, здорово, – криво усмехнулся Грант. – Жить ради того, чтобы умереть… – И с этими словами он провалился в сон.

Костер затрещал и погас. Слышалось лишь шуршание прелой листвы на деревьях. Облака унес ветер, и на студеном зимнем небе заблистали алмазами звезды.

Утро выдалось ясное и холодное. Грант впервые встал без понукания и, зябко дрожа, развел костерок, оторвав дрова от заледеневшей поленницы. Акер сел и, напевая боевую песню, начал облачаться в доспехи и увешиваться оружием.