Тренировочный полет

Карл, конечно, знал, что на свете существуют мусорные вагонетки, но до сих пор ни одной не видел. Перед ним громоздился неуклюжий блестящий цилиндр длиной метров двадцать. Водитель-робот был встроен прямо в кабину. Остальные роботы стояли на подножках по обеим сторонам. Надзиратель провел Карла к заднему торцу вагонетки и указал на разверстую пасть мусороприемника.

– Роботы подбирают мусор и утиль и загружают сюда, – пояснил надзиратель. – Вот тринадцать кнопок, внутри тринадцать баков. Роботы жмут кнопки; все, что свалено в кучу, сортируется по бакам. Это обычные подъемники, с мозгами у них не ахти, но в мусоре разбираются. Правда, иногда бывают сбои. Тогда как раз ваш выход.

Грязный палец указывал на прозрачную кабинку, торчавшую над задней частью машины. Внутри располагалось пухлое сиденье, а перед ним пульт с тринадцатью кнопками.

– Я вам так скажу: местечко что у боженьки за пазухой. Знай сиди и дави на кнопки, если возникает надобность. В смысле, если робот не распознает какую-нибудь штуковину. Тогда он сунет ее в сортировочную камеру, что за вашим окошком. А вы уж гляньте повнимательнее; если надо, со списком сверьтесь, а потом жмите кнопку. Поначалу кажется мудрено, но привыкаешь быстро.

– Мудрено – не то слово, – проворчал Карл, карабкаясь в свою башенку. Его слегка мутило. – Но я постараюсь привыкнуть.

Под тяжестью его тела в сиденье сработал невидимый переключатель, и вагонетка с грохотом тронулась. Карл покатил в темноту. Из своего прозрачного пузыря в задней части агрегата он хмуро взирал на выбегавшую из-под колес дорожку.

Скучища была смертная. Мусорная вагонетка следовала проторенным маршрутом вдоль торговых и грузовых путей города. В эту вечернюю пору ему попадались другие вагонетки, все на автоматизированном управлении. Карл не видел ни одного человеческого лица. Может, он и за пазухой у кого-то, но только не у боженьки. Огромный механизм города крутит человеческую букашку и так и сяк. Каждые несколько минут машина останавливалась, роботы с громыханием удалялись и возвращались с трофеями. Рассовав хлам по контейнерам, они вспрыгивали на свои подножки, и вагонетка продолжала путь.

Первое решение пришлось принимать спустя час, не меньше. Робот завис посреди мусора, затем быстро поставил свой инвентарь и уронил в сортировочную камеру дохлую кошку. Карл вытаращился на нее в ужасе. Кошка тоже таращила на него большие невидящие глаза; пасть застыла в яростном оскале. Карл впервые в жизни видел мертвое тело. На кошке побывало что-то очень тяжелое: заднюю часть туловища совсем расплющило, она стала тонкой, словно лист бумаги. Сделав над собой усилие, Карл резко отвел глаза и распахнул книгу со списком.

Кабель… консоль… кошка (мертвая). Еще какая мертвая. Вот и номер бака – девять. По баку на каждую кошачью жизнь. После девятой жизни – бак номер девять. Не очень смешная шутка. Свирепый тычок в кнопку с цифрой «девять», и кошку как ветром сдуло, только лапой успела махнуть. Карл с трудом подавил желание помахать в ответ.

После инцидента с кошкой скука усилилась вдвое. Время тащилось еле-еле, в камере ничего не появлялось. Вагонетка, громыхая, ползла вперед и останавливалась. Ползла и останавливалась. Движение убаюкивало. Уже сказывалась усталость. Карл склонился к пульту и положил голову на список отходов. Закрыл глаза.

– Спать во время работы запрещено. Это первое предупреждение.

Ненавистный знакомый голос раздался где-то в районе затылка, и Карл вздрогнул от неожиданности. Надо же, он и не заметил экрана и динамика рядом с дверью. Машина ведет эту мусорную вагонетку в необъятную пустоту – и даже сейчас не забывает следить за ним.

Все оставшиеся часы ему не давала спать горькая ярость.

Серые монотонные дни сменяли друг друга, их отсчитывал большой настенный календарь в его комнате. Но не так быстро, как хотелось бы. Теперь на календаре значилось: 19 лет, 322 дня, 8 часов, 16 минут. Все равно что вечность…

Интерес к жизни совсем пропал. По большому счету осужденный не мог распоряжаться своим свободным временем. Развлечений ему полагалось немного – в сущности, почти никаких. Через боковую дверь он имел доступ к библиотеке – правда, ограниченный, к единственному сектору. Карл совершил туда удручающе бесполезный поход, порылся в книгах с вдохновляющими примерами и моралью. Больше библиотека не привлекала.

Ежевечерне он отправлялся на работу. Вернувшись, спал, сколько мог. А потом просто валялся на кровати, выкуривал крошечный сигаретный паек и слушал, как щелкает календарь, отмеряя секунды.

Карл все пытался убедить себя, что он способен протянуть вот так все двадцать лет. Правда, в глубине души не был в этом уверен. Потому что внутри у него все рос и рос тугой ком.

Вот так и текли его дни – до аварии. Авария все изменила.