Тренинг

Отец чертил схемы на машиностроительном заводе в должности инженера, отличаясь суровым нравом и импульсивностью, превратившись в самодура и тирана. Когда Игорь преодолел начальную школу, отец стал пить. Мать устраивала истерики и угрожала разводом. Отец обещал исправиться, но пагубная зависимость бередила нервы, заставляя срываться. Иногда от отчаяния мать позволяла себе напиться вместе с ним, и тогда они куролесили вдвоем, громили посуду, ругались, хватались за ножи, а когда успокаивались, пели народные шлягеры и собирали осколки.

В порыве бешенства папаша распускал руки, либо издевался над сыном, когда накатывала волна воспитательского таланта: проверял записи в тетрадках, оценки в дневнике и угрожал вышибить мозги, подвесить за ногу на люстре или сбросить с балкона. Перспектива плюхнуться на асфальт с пятого этажа хрущевки и разбиться в пух и прах не устраивала. Игорь очень боялся высоты и с замиранием сердца ждал, когда отец выполнит обещание и выкинет его словно обглоданную кость, а он будет кружиться в воздухе и расправит крылья, плавно приземлившись у ближайших качелей.

Взрослея, Игорь уверовал в собственную безнаказанность. Отец уже наплевал на сына, перестал угрожать, запирался в спальне и беспробудно спал с коматозным храпом. В редкие моменты просветления он завязывал с выпивкой, и тогда семейный быт становился более размеренным, хотя мать устраивала ссоры на пустом месте, требовала внимания, корила мужа за пьянство и растраченные лучшие годы молодости. Роман Романович молчал в тряпочку или вяло отшучивался, уходил к бывшим собутыльникам и возвращался трезвым, но каким-то убитым. Тогда мать подозревала его в измене и требовала признаться. Отец отнекивался, злился и обязательно срывался, воздавая сполна сценами театральных трагикомедий. Мать просила прощения, а отец разбивал ее учительские очки. Она клялась уйти, и цикл повторялся. Так сын набирался житейского опыта и въедливых комплексов.

В тринадцать лет Игорь превратился в нелюдимого бирюка. Развязные приятели подшучивали над букой и звали на вечерние дискотеки, а Игорь паниковал и отказывался, запираясь в комнате, а если и приходил, то скромно жался по стенкам, чтобы никто его не заметил. В тот же год внешность ужасающе изменилась: вдоль щек и на лбу появились красные зудящие угри. Игорь чесал, раздирал и соскабливал их, отчего угри сливались в красное месиво. Из-за прыщей он отказывался ходить в школу, поддаваясь только шантажу матери. Утешало, что другие мальчишки также маялись от проблемной кожи, но хотелось быть абсолютно нормальным, и он завидовал редким парням без изъянов.

Весенней порой в седьмом классе его угораздило влюбиться в девчонку из параллельного класса. Он рассказал об этом друзьям, и вскоре вся школа гудела о неразделенных чувствах. И только возлюбленной Игорь не мог признаться, стыдливо поглядывая за ней на переменах до конца учебного года, а на летних каникулах чувства остыли и испарились. Остатки былой любви приходили лишь в чувственных сновидениях, когда он добивался прекрасную даму, закалывал шпагой соперников как ловкий дворцовый мушкетер, оставался с покоренной красоткой наедине под кроной волшебного дерева или возле Ниагарского водопада и любил ее как умел, отдаваясь всем существом без остатка. Всегда хотелось продлить сон, даже никогда не просыпаться, но когда глаза открывались, и возвращалась жестокая реальность, Игорь плакал и искал в кухонном ящике снотворные таблетки матери, чтобы успеть догнать любимую и повторить священное действо.

Каждое лето он по привычке проводил у телевизора или бесцельно мотался по улицам, связавшись с плохой компанией. Иногда от безделья ловил бездомных кошек и привязывал петарды к лапам, стремясь не отрываться от уличной банды, ведь если можно безнаказанно калечить животных, значит, это действительно круто. Когда петарды заканчивались, хулиганы поджигали хвосты дворовых собак или вымазывали морды зеленкой. Как-то дворник поймал их за привычной затеей, взял за шкирку и притащил, куда следует. Мальчиков пожурили, вызвали родителей и пригрозили штрафом, ограничившись устным предупреждением. Игорь перепугался от шанса отправиться в колонию для несовершеннолетних и кошек больше не мучил. Ребята окрестили его трусом, маменькиным сынком и ничтожеством. Так он превратился в изгоя, а приступы агрессии направлял на себя, расчесывая угри и кусая ногти.

В старших классах произошло много важных событий. Отец почти не выходил из запоя, напрочь потерял человеческий облик и работу. Однажды под крещенские морозы он упал в сугроб, отключился и умер. Его случайно засыпала грязно-серой кашей снегоуборочная машина. Мать кидалась на окна, папашу объявили в розыск, а нашли только через неделю с наступлением оттепели, когда местные пьянчуги разгребли снежную кашу, искав пустые бутылки.

«Наконец-то, – подумал с облегчением Игорь. – Дожили!».