Трехтысячелетняя загадка

«Ты же, сын мой, чуждайся иных народов, не ешь с ними, не следуй их обычаям, не заводи среди них товарищей. Ибо дела их не чисты, а пути мерзостны». В исходящем из еврейской среды «Письме Аристея» читаем: «Законодатель, которому Бог дал познания всех вещей, окружил нас непроницаемой оградой и гранитной стеной, чтобы мы не имели общности ни с одним народом, оставаясь чистыми душой и телом, чуждыми бессмысленных ложных учений».

И более конкретно, в Талмуде, созданном в первых столетиях после Р.Х., приводятся запреты приглашать иноплеменника (гоя) в свой дом, оказывать ему любое гостеприимство, одалживать ему своё поле или свою баню и т. д. и т. д.

Но, пожалуй, самой поразительной чертой античного еврейства было то, что эта тенденция к изоляции мирно уживалась со стремлением к ассимиляции (хотя бы и внешней), к вхождению в окружающую культурную среду и влиянию на окружающую жизнь.

Так, евреи часто занимали высокое положение в городском самоуправлении, в управлении финансами и войском в эллинистических государствах. Многие еврейские авторы писали по-гречески или по-латыни, обращаясь к широкой, нееврейской аудитории. Евреи перенимали все внешние признаки греко-латинской культуры, часто меняя даже имена иногда по принципу созвучия (например, Эсфирь — Астер, Моисей — Мусий), иногда — по переводу (например, Цадок — Юстус — справедливый, Соломон — Ириней — мир). Но это никак не было признаком полного включения в общую жизнь античного мира. Евреи, занимавшие высокие посты, энергично отстаивали интересы евреев своего города или провинции, а иногда и других провинций. Интересы писавших по-гречески и по-латыни еврейских авторов вращались вокруг положения евреев, их роли в мире. Многие из них стремились убедить своих читателей в преимуществе еврейского Закона, в том, что и античная культура имеет своим источником законы Моисея. Флавий писал, например:

«От нас восприняли законы и другие люди, беря их всё более и более за образец. Первыми же — греческие философы, хоть они, по видимости, и держались своих отечественных законов в своих делах, в своей философии всё более следовали ему (Моисею)».

Или Аристобул:

«Как известно, Платон взял наши законы за образец и, очевидно, знал их в подробностях. Он ведь был очень жаден до знания, как и Пифагор, многое в своём учении почерпнувший у нас. Я думаю, что Пифагор, Сократ и Платон, когда они всё исследовали, под конец стали следовать этим (Моисеевым) законам».

В другом же месте он утверждает, что «Гомер и Гесиод уважали святой праздник субботы».

С этой же тенденцией проникновения евреев в общество связано и выработанное в то время положение, согласно которому сын еврейки от смешанного брака являлся полноправным евреем. Как оно уживалось с отрицательным отношением к смешанным бракам, примеры которого мы приводили, по-видимому, никто этого не смог объяснить!

Более того, евреи вели исключительно интенсивную пропаганду, вербуя прозелитов среди окружающего населения. Как говорит Евангелие:

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного: и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас».

(Мф. 23, 15)

Флавий не раз сообщает, как во время войн иудеи принуждали побеждённых соседей принять иудаизм, например:

«Гиркан взял идумейские города Адару и Мариссу и, подчинив своей власти всех идумеян, позволил им оставаться в стране, но лишь с условием, чтобы они приняли обрезание и построили вообще свою жизнь по иудейскому образцу».