Трехглавый орел

– Всего-то! – усмехнулся Пугачев. – Тьфу! Было бы о чем тужить! А ну-тка, капитан, строй коробку. В гору идти будем. Трое спереди прорубаются. По шестеро сбоку. Да трое сзади. Вы, – он ткнул денщикам Калиостро, Ржевского и своему, – понесете воду, порох и свинец. Господин лекарь со своим сундуком сам управится. Вы, господа офицеры, да я с пистолями пойдем за рубщиками во главе коробки. С боков трое задних, да последние, что спину прикрывают, идти карабины на руку. Рубщикам меняться по устатку. Все, братья мои, строиться. Пошли.

Матросы, расставляемые по местам Ржевским, послушно обнажали абордажные сабли, брали на руку карабины, даже и не думая задаваться вопросом, по какому такому праву командует этот беспробудный выпивоха. Но, честно говоря, ни у меня, ни, похоже, у Ржевского тоже не возникла мысль не повиноваться или хотя бы даже оспаривать эти четкие и в общем-то вполне дельные приказы. Что же до их экзотичности, то, как говорят в войсках, решение принятое и исполняемое считается условно правильным.

Мы тронулись в путь, прорубаясь сквозь какие-то лианы и чертовы доисторические папоротники, стуком и криками отгоняя змей, отпугивая зверье и пытаясь сколько возможно держать указанный «императором» строй.

– Видал я как-то разлив на Дону после дождя, – куда-то в пространство кинул «государь Петр Федорович», поводя перед собой пистолями. – Дрянное, я вам скажу, было дело.

– Капитан, прости, я сделал все, что мог, – раздался в моем мозгу отчаянный голос Лиса. – Смотри.

Корабли медленно, явно опасаясь подводных камней, входили в гавань Санта-Анны. На мачте «Великого князя Святослава» быстро поднимался под самый клотик сигнал «требуется лоцман». Крепость, стоявшая на берегу гавани, казалась вымершей, сдобно «Летучий голландец»; Но что это была за крепость! Она совсем не напоминала то строение из пальмовых стволов и местного камня, развалины которого красовались на Сатанаксио. Это было превосходное укрепление вобановского начертания, могучим бастионом, словно замком, запиравшее вход и выход их бухты. Вслед за «Святославом» в воды Санта-Анны вошел линейный корабль «Рюрик», за ним один за другим два фрегата, и повернуться в гавани стало невозможно. Я с ужасом понял, что сейчас произойдет. Но казалось, что на кораблях никто и не замечает, в какую ловушку они угодили. От борта «Святослава» неспешно отвалил вельбот и направился в сторону пирса. Абсолютно пустого пирса под стенами крепости. Внезапно над белокаменными куртинами протяжно угрожающе запела труба. На пустом дотоле шпиле взвился флаг Испании с львами и башнями, словно по мановению волшебной палочки, бойницы крепости ощетинились жерлами пушек, и слитный залп десятков крепостных орудий потряс округу. За ними последовал страшный грохот, взрывы и ответный бортовой залп кораблей эскадры. Бухту заволокло дымом, сквозь который ранеными змеями пробивались языки пламени. За первым залпом последовали другие, окончательно скрывая происходящее от глаз. Все, что я мог видеть, был дедовский линейный корабль «Егерсдорф», засыпавший ядрами внешний фас бастиона со стороны моря. Транспорты, лишенные единого руководства, под прикрытием оставшихся двух фрегатов да пары бригантин старались отойти подальше от острова, неловко маневрируя и едва не сталкиваясь друг с другом. Но, как видно, этому дню суждено было быть записанным непроницаемо-черными буквами в летописи нашего отчаянного предприятия. Из многочисленных бухт и бухточек Санта-Анны, словно стая пираний, почуявших кровь, поодиночке, по трое, по пятеро стали выходить небольшие хищного профиля кораблики, спеша где под парусом, а где и на веслах подойти поближе к сгрудившимся транспортам. Вот одно из этих суденышек со всего маху врезалось в борт транспорта, с него на палубу полетели крючья, намертво вонзаясь в жертву. Несколько моряков экипажа спрыгнули за борт, и суденышко запылало, спеша перебросить свое пламя на обреченный транспорт.

– Брандеры, – с болью в голосе прошептал я. Придя в себя от первоначального оцепенения, транспорты начали отплевываться из своих чахлых пушчонок, умудряясь порой поджечь ту или иную посудину. Но вот еще один транспорт вспыхнул словно спичка, за ним еще один и еще. Море наполнилось людьми, прыгавшими с бортов, ища спасения от огня в волнах. Между людских голов виднелись морды лошадей, вырвавшихся из стойл, но это была лишь иллюзия спасения. То тут, то там водную гладь рассекали акульи плавники, предвещая скорую гибель в океане бегущим из пламени пожара.