Трехглавый орел

– А-а, а вот и енерал Закревский, – радостно воскликнул он, увидев входящего в залу Лиса.

Похоже, по разумению «императора» ученый, «превозмогший языки», Лис должен был служить буфером, своеобразным переводчиком между «государем» и его внезапно образовавшимися подданными. Я втиснулся вслед за атаманом, стараясь по стеночке спрятаться за чужими спинами, однако мне это не удалось.

– И ты иди ко мне, флигель. Тут у тебя, поди, много знакомцев есть.

Ну, насчет знакомцев Пугачев несколько погорячился, но вот одного я уже видел воочию. Его тяжело было не заметить. Он сидел за столом подле «императора», могучий и плечистый. Впрочем, как и его братья, сидевшие рядом. Звался он Григорий Орлов, и ему не нужно было привешивать чужих титулов и регалий для того, чтобы придать своему имени сусального блеска. Я увидел, как насупилось его лицо, как сжались пудовые кулаки при моем появлении. Похоже, за недели, прошедшие с момента нашей встречи на острове Голдай, генерал-фельдцехмейстер не проникся ко мне дружескими чувствами. Не склонный долго рассматривать своих врагов, он попытался было вскочить, однако рука старшего брата бестрепетно вернула его в прежнее положение. Григорий что-то шепнул Алехану, тот заинтересованно поглядел на меня и отвел глаза в сторону.

– Коли кто не знает, господа мои енералы, сие есть братья Орловы, коим я спасением живота своего обязан. – Пугачев прочувствованно посмотрел на именитых цареубийц, и те, не менее прочувствованно, изобразили на лицах полное согласие с тезисами предыдущего оратора. На некоторое время публика была полностью деморализована всплеском беспричинного энтузиазма. Когда же шум утих, «государь» вновь взял слово. – Как все вы знаете, сегодня мы сильны, как никогда, но завтра сила наша возрастет безмерно. Узрев истину, полки и целые корпуса повернут оружие супротив моей коварной супружницы, дабы вернуть нам наш законный трон. А посему хочу спросить вас, братья мои енералы, и вы, любезные графья Орловы, любо ли далее нам лить кровушку русскую или же сойтись мне вновь с Катькой да решить миром все, что у народа поднакопилось да на сердце наболело?

– Нет веры самозванке! – заорал кто-то из каторжных господ.

– Веди нас, отец родной, на столицу! – поддержали его другие. – Изведают супостаты казацкой сабельки.

М-да, похоже, перспектива кровопролития рассматривалась разбойной вольницей как нечто само собой разумеющееся. Я посмотрел на Орловых: щека Алексея нервно дернулась при упоминании супостатов, но в целом он был абсолютно спокоен. Григория же идея разбойника Емельки «вновь сойтись» с Екатериной, похоже, на удивление не порадовала. Он вновь нахмурился и вновь получил напоминание от старшего брата сохранять спокойствие.

– А ты, мой верный Закревский, что скажешь? Лис подпер рукой голову.

– А что я могу сказать, государь батюшка? На все твоя воля. Я токмо вот о чем мыслю – путь до столицы не близкий. Коли с боями его идти – ворога немало ляжет, да и своих хоронить придется частенько. Здесь мы сила, а пока до Петербурга дотянемся, много ли от той силы останется?

– Ко мне вся Русь придет, – напыжился было «император».

– О том я и говорю, батюшка. Как же не пойти мужику под твои знамена. Да только вот закавыка: русский мужик коли куда на богомолье ходил – уже землетопом считается, а так его от родной печи в ближний лес калачом не заманишь. Так что, чтобы, взявшись за вилы, пошел он за тобой, а не супротив тебя, как ему сейчас Катька талдычит, должно тебе, государь-надежа, явить свой светлый лик темному люду. Пусть узрят тебя в царственном сиянии, сие посильнее «прелестных» грамот будет. Не зря, поди, на Руси кажут: лучше один раз увидеть, чем сто – услышать. Коли решишься на переговоры – пол-России тебя своими очами узреть сможет. И ежели удумала Катька западню на тебя устроить – не токмо яицкое войско, вся земля Русская за государя своего поднимется.

– Умно баешь, Закревский, умно.

– Да будя тебе потешаться, государь. Я токмо резоны твои енералам нашим растолковываю.

– Добро. А граф Орлов что по сему думает?

– В куски шматовать Катерину! – Из-за дальнего края стола вскочил глыбообразный казак с висячими усами.

– Сиди уже. Шматовать. Ухами слухай, я Орловых спрашиваю, а ты – Потемкин.

– Че? – Удивленный казак захлопал глазами. – Че, правда, что ли?

– Я че, по-твоему, брешу?! – Пугачев грохнул кулаком об стол.

– Прости, батька, недотемкал сдуру, – пробормотал казак, усаживаясь на свое место.

– Так что все же граф Орлов нам скажет?

Алексей Орлов, глубокомысленно закрывший нижнюю часть лица ладонью, чтобы скрыть предательский смешок, окончательно овладел собой и начал неспешно: