Трейдер. Деньги войны

Он бросается к отцу, но затаившийся бандит с усиками из последних сил приподнимается на локте и подло стреляет в спину…

— Джонни! Джонни! Не умирай! — обхватывает его отец. — Мы построим самолет! Мы облетим весь мир!

— Поздно, папа, — едва слышно шепчет мальчик.

Его револьвер со стуком падает на пол.

Да, именно так. Пусть они узнают, кого потеряли, пусть плачут о герое! Пусть пожалеют, что не купили велосипед, хотя он так просил!

Джонни дернулся и чуть не свалился с колченогого стула — а ведь если он погибнет, то родители найдут ТЕ фотографии!

Их, похабно усмехаясь, продал из-под полы Кролик — так все звали Уолли Дьюка за два зуба, торчавшие из-под вздернутой губы. Звали, разумеется, не в лицо, на это вряд ли кто решился, зная его силу. Уолли считал себя вожаком, требовал, чтобы его называли «Дюк» — «Герцог», учился с пятого на десятое и вообще, будь его воля, давно бросил бы Hun Private ради семейного бизнеса, но его родители были категорически против. Он никогда не болел, в школьной столовой сидел один — никто не желал рисковать своим подносом с едой, поскольку Уолли жрал в три горла и не разбирал, где чье. А еще он никогда не задумывался пускать в ход кулаки, сколотив вокруг себя кучку подхалимов и прилипал.

Зачем, ну зачем надо было покупать эти плохо переснятые карточки? А главное, зачем спрятал у себя в столе? Будто нет других мест…

Отец поворачивается к нему и распахивает руки для объятий, но затаившийся бандит с усиками из последних сил приподнимается на локте и подло стреляет в спину…

— Папа! Папа! Не умирай! — обхватывает его Джонни.

— Поздно, — едва шепчет Грандер-старший.

Его маузер со стуком падает на пол…

Джонни замер от ужасной мысли — а что, если отец действительно решит его освободить, и его действительно убьют? Итальянцы ведь знают, с кем связались и наверняка готовы к отпору…

Перед глазами пронеслись сцены отпевания в католическом соборе, похороны, мама в трауре, раскрытая могила…

Горло перехватило, на глаза навернулись слезы.

Он тогда будет старшим в семье. И отомстит, ужасно отомстит…

— А-а-а-а-а! — страшно заорали за дверью.

Джонни дернулся и свалился со стула.

— Zittitelo! — приказал первый голос.

После легкого шелеста раздался хрип и сдавленные итальянские ругательства.

Джонни отвернулся и встретился взглядом с крысой, вскочил, чуть не запнувшись о какую-то тряпку. Это оказалась все та же дурацкая бабочка, вместо которой он бы с удовольствием носил шейный платок, как отец в Трансваале. Но правила школы требовали галстук, а мама требовала именно бабочку, будто мало было оснований для дразнилок.

Мистер Гудман намекнул родителям, что в школе принято носить обычный, а не этот бантик, но отец и мама сделали вид, что не поняли. Тогда учитель пару раз проехался насчет «выпендрежника» и это прорвало плотину — буквально все одноклассники считали своим долгом выдать кретинскую шуточку насчет бабочки или дернуть за ее концы, чтобы распустить узел. Сплошной ужас, который слабо компенсировали натренированный навык быстро завязывать обратно и прилипшая кличка «Профессор».

Выход только один — надо выбраться и стать великим! Удрать из опостылевшей школы! Не сбежать с уроков, а удрать совсем, чтобы больше никогда не повиноваться школьной дисциплине! Стать чемпионом Олимпийских игр! Нет, слишком долго ждать — они только что закончились в Антверпене, следующие через четыре года… Тогда уехать! В Аргентину, в Китай, да хотя бы в Россию! Добиться своего, открыть… да, открыть новые реки и горы! Летать над ними на своем самолете, садиться на поляны в непроходимых лесах, охотиться на медведей и тигров!

А потом, богатым и знаменитым, вернуться в школу, только не как ученик, а как спонсор. Пусть ему кланяются учителя и сам директор, и все восторженно шепчутся за спиной «Это сам Джон Грандер-младший!», а он небрежно выписывает чек на десять тысяч… нет, пятьдесят тысяч долларов! На учреждение именной стипендии самому тихому ученику, вот!

А потом садится в свой самолет, стоящий прямо на лужайке школы и улетает в закат…

И ни одна сволочь не посмеет поглумиться, что у него нет велосипеда. Даже Уолли-Кролик. Родители тоже хороши — «У тебя есть пони, зачем тебе велосипед?» Но как на пони ездить в школу? Как гоняться с ребятами по Мейн-стрит? Как терпеть насмешки от распоследнего ученика в классе — у него есть велосипед, пусть старый и чиненный, а сыну миллионера не дают пятидесяти долларов на покупку!

Ведь будь у него велосипед, он бы ни за что не оказался в этом подвале…